Опасения главного заводского экскурсовода вполне обоснованны: наши норвежские соседи в ходе работы по восстановлению популяций некоторых видов речной рыбы допустили попадание  в водоемы зараженных паразитами экземпляров и потом мучились, очищая реки от больной рыбы.

«Осетровых на юге России мы уже потеряли, надеюсь, что с семгой этого не произойдет – мы сохраним генофонд», – говорит Александр Васильевич.

В бассейнах с молодью проточная вода, над краем нависают емкости с шариками корма, состоящими из рыбьего жира, антиоксидантов и аскорбиновой кислоты. Кстати, корм зарубежного производства, в России такого не производят.

«Когда использовали рыбную муку, которой и кур кормят, то на семгу взглянуть было страшно: ободранные плавники, какие-то ошметки, –   рассказывает директор. – Как только перешли на специально разработанный датский корм – по проведенным исследованиям, он лучший, - рыба приобрела здоровый вид. Конечно, дорого, но куда денешься?».   

Надев обыкновенные хозяйственные перчатки и вооружившись специальным «плоским» сачком, Лавров подхватывает со дна бассейна несколько темных и еще не похожих на взрослую семгу рыбешек, и пока их собратья в испуге мечутся, в течение нескольких секунд демонстрирует их для фотографов.  Бешено подпрыгивающая молодь быстро срывается,  и операция, по просьбам не успевших поймать нужный ракурс экскурсантов, повторяется еще и еще…     

Попутно Александр Васильевич успевает подробно рассказывать об особенностях разведения семги. В отличие от своего собрата – дальневосточного лосося –  атлантический лосось, или, по-нашему, семга, приплывает выводить потомство только в реки, которые дали ей жизнь. Причем дальневосточный лосось после нереста погибает, а семга продолжает жить. Считается, что так заведено из-за соседства северянки с пресноводной жемчужницей. Во время размножения ее личинки  присасываются к жабрам семги и паразитируют с пользой для рыбы: выделяют особые «ферменты долгожительства». Кстати, знаменитая жирность семги тоже вызвана ее биологическими особенностями: во время нереста она не питается, поэтому заранее нагуливает массу в океане. Как говорят на предприятии, в море «наш лосось активный хищник и жрет все, что не приколочено».

Открытый в 1985 году Солзенский завод – предприятие абсолютно не коммерческое. Главная его задача -  сохранение популяции семги.  Разводить рыбу для продажи, как в Норвегии, не получается из-за  неподходящих условий.  У норвежцев рыба выращивается в открытой морской воде и легко набирает товарный вес. В наших условиях «жирная» семга получается только на вольных природных хлебах.

Качество норвежской семги в России принято критиковать из-за искусственности ее происхождения, мол, кормят наши северные соседи рыбу всякой химией. А вот Лавров считает, что «норвежку» от природной рыбы не отличить, и рассказывает историю, как пообещал выкатить нескольким ценителям настоящей красной рыбы ящик коньяка, если они на вкус правильно угадают ее из предоставленных образцов.   Тратиться на алкоголь директору так и не пришлось. Интересно, что сам Александр Васильевич семге предпочитает треску.

Говорить про финансовую составляющую работы предприятия Александр Лавров не любит, но с сожалением в голосе поясняет, что строился завод на деньги  северодвинской оборонки в благодатные для нее годы.  Инфраструктура предприятия типично советская: основательные стены, большие энергозатратные цеха. Работа на заводе круглосуточная, а зарплата работников колеблется на уровне 15 тысяч рублей. Подчиняется предприятие  ФГБУ «Севрыбвод». Как рассказывают в компании «Помор-Тур», убедить Лаврова, что организация экскурсий на завод – это имиджевый плюс и доход, позволяющий кормить тех же цепных псов, удалось не сразу.  Но в итоге директор поверил в интерес туристов к знаменитой северной рыбе и теперь с энтузиазмом исполняет роль экскурсовода.

В цехе для созревания семужьих личинок сейчас пусто и темно, но когда придет пора заполнять его бассейны-раковины оплодотворенной икрой,  то света не прибавится.  Молодь, если она достигла необходимого для жизни на природе веса, выпускается в Солзу  на расстояние от 30 до 60 км вверх по течению, чтобы сразу не ушла в море.  Минимальный вес рыбешек должен быть не менее 12 граммов. С завода ее вывозят по 3-4 кг в полиэтиленовых  пакетах с водой и выпускают в проруби.

В реке рыба кормится еще  несколько лет, запоминая свою родину, после чего, как говорят на заводе, «скатывается» в море. В диких условиях выживает всего 3-4% мальков, заводские питомцы крепче – 66%  добирается до океанских глубин. Главный враг семужьей молоди – щука и выдра. А завода – расплодившаяся на Солзе американская норка. «Выдра к нам не лезет, а норка - зверь наглый: прямо в цеха рвется, ставим на нее капканы», – рассказывает Лавров.

Когда-то только на Солзе ловили 20 тонн, а сейчас столько, по официальной статистике, добывается на всех областных водоемах. В этом году в Солзу были выпущены 170 тысяч рыб. Откуда столь точная цифра? Рыбу, прежде чем отправить на вольные хлеба, считают и метят, отрезая жировой плавник. Так что заводскую рыбу легко отличить от дикой по этому признаку.

«Я иногда прохожу по рынкам, где продается «браконьерская» рыба, и шучу над торговцами, говоря, что это  не семга, раз одного плавника нет, а мне начинают доказывать обратное, – говорит Александр Васильевич. – Дикие экземпляры, как правило, сегодня попадаются очень редко, фактически вся вылавливаемая браконьерами под Архангельском семга нашего производства.  А в магазинах в легальной продаже - только норвежская».