На территории Архангельской области находится 450 объектов культурного наследия федерального значения. Почти половина — деревянные. Поэтому не случайно именно о памятниках региона особо говорили в Госдуме на «круглом столе» «Церковная археология Русского Севера и сохранение памятников древнего зодчества». Его организовал Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций по инициативе Фонда исторического наследия «Император».

Дискуссия получилась предметной и интересной — во многом благодаря широкому кругу приглашенных специалистов. Они подняли разные аспекты темы сохранения деревянной архитектуры — от кадрового голода до конкурсных процедур, в результате которых от работ отстраняются профессионалы...

Директор Института археологии Российской академии наук Николай МАКАРОВ назвал сложившуюся ситуацию катастрофической: «Недавно я проехал по Кокшенге (река в Вологодской и Архангельской областях. — Прим. автора), где не был лет десять, и увидел, что еще те деревни, которые когда-то были целостными деревянными ансамблями, превратились в какие-то огрызки поселений, в которых стоят отдельные дома». По мнению ученого, сегодня нужно не просто вести речь о восстановлении отдельных объектов деревянного зодчества, а думать над тем, как реанимировать комплексный ландшафт территорий.

Однако его предложение финансировать не только сами памятники, но и ремонт гражданских построек накануне финансового кризиса прозвучало несколько утопично. Директор Музея древнерусской культуры и искусства Андрея Рублёва Геннадий ПОПОВ предложил более кардинальный вариант решения проблемы — перевезти особо ценные храмы и церкви в региональные национальные парки или музеи. Если, конечно, речь идет о заброшенных  деревнях. «Ну и что, если при этом мы теряем исторический пейзаж?!  Мы уже потеряли, я думаю, практически 90% деревянной архитектуры. Бездействовать больше нельзя. Разобрать и перевезти - единственное, что может спасти то, что еще осталось. Денег на сохранение ландшафта нам никто не даст — это гораздо дороже, чем если собрать памятники в особых местах и следить за ними».

Об эффективности такой формы сохранения памятников рассказала директор фонда Олега Дерипаски «Вольное дело», вице-губернатор Архангельской области в 1997-2004 гг. Тамара РУМЯНЦЕВА: «В 60-е годы, когда был исход людей из деревень, большое количество памятников деревянного зодчества было перевезено в «Малые Корелы». Это известный на весь мир музей в Архангельске, который помог сохранить шедевры. Может быть, это и сейчас какой-то выход. У «Малых Корел» огромнейшая территория, 250 гектаров - там можно разместить, наверное, все».

«На мой взгляд, основная проблема не в поиске каких-либо новых путей и способов сохранения культурного наследия, а в дефиците компетентности, добросовестности,  разумном, хозяйском отношении к делу», - отметил главный архитектор Архитектурно-проектной мастерской №7 (г. Москва) Андрей БОДЭ. По его словам, по всей России в более или менее приличном состоянии сохранилось чуть больше 250 деревянных церквей и около 300 часовен, включая памятники XIX - начала XX веков. 90% этих церквей (как каменных, так и деревянных), а также часовен и монастырей требуют срочной реставрации.

«В плане сохранения всего деревянного наследия Русского Севера ситуация безнадежная. Массовые утраты неотвратимы. Тем не менее сохранение хотя бы части погибающих  памятников возможно, но требует целенаправленных усилий и оперативных действий. Запущенные объекты, требующие дорогостоящей реставрации, на которую явно нет средств, должны быть зафиксированы хотя бы в архитектурных обмерах. Это не так сложно», - считает  архитектор.
 
Очень много замечаний прозвучало в адрес Министерства культуры РФ по части эффективности расходования бюджетных средств. Тот же Андрей Бодэ считает, что зачастую работа ведется не с памятниками, а с деньгами.

«Сроки совершенно не соответствуют строительным сезонам. Ситуации доходят до абсурда, когда в декабре делается то, что надо было делать все лето. Есть чему поучиться у энтузиастов и волонтеров, которые расходуют средства рационально и малыми возможностями достигают высоких результатов», - сказал архитектор.

Громоздкой, «совершенно невозможной» системы госзакупок теперь намеренно избегает председатель Товарищества реставраторов «Мастерские Андрея Анисимова», заслуженный архитектор РФ Андрей АНИСИМОВ.

«Систему надо ломать! - заявил он. - Выполнить реставрационные работы по заранее составленной смете «копейка в копейку» невозможно. Как бы качественно ни были проведены исследовательские работы, всегда может, грубо говоря, рухнуть какая-нибудь стенка. Но после конкурса включить ее в акт выполненных работ мы уже не можем. И еще важный аспект — влияние авторов проекта на ход работ законом не обеспечено, поэтому сам проект далек от его конечного результата. С этим  надо что-то делать».

В некоторых случаях реставрация даже ускоряет гибель памятника, заметил известный архитектор Михаил МИЛЬЧИК. По его мнению, эффективнее выделять деньги сразу на весь комплекс работ, а не по частям. Если нужно — на два года, если нужно — на три, а не проводить каждый раз тендер с новыми реставрационными фирмами и все начинать сначала...

В результате дискуссии эксперты сошлись во мнении, что необходима комплексная федеральная программа спасения памятников деревянного зодчества. И не только Архангельской области, а всего Русского Севера. Причем, как заметил координатор общественного движения «Архнадзор» Константин МИХАЙЛОВ, это должен быть не абстрактный документ, а конкретные меры «предотвращения катастрофы» - мониторинг состояния памятников, способы их консервации и реставрации, формы финансирования с учетом частно-государственного и государственно-церковного партнерства.

«Деньги нужно привлекать всеми способами. И те, кто вносит хотя бы какую-то лепту в сохранение деревянных храмов, должны и от местных, и от федеральных властей иметь значительные льготы. На этом надо настаивать, поощрять инициативу инвесторов и населения», - сказал Константин Михайлов.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Александр ПОПОВ, архитектор, реставратор памятников древнерусского зодчества:

- В последние годы я не участвую в конкурсах на восстановление федеральных и региональных памятников. А все потому, что условия, которые сегодня формулирует Министерство культуры, профессионалу выполнить невозможно.
В первую очередь это касается сроков — те работы, которые по технологии необходимо проводить в течение года, по конкурсной документации «ужимаются» до двух месяцев. Но у реставратора нет волшебной палочки: он должен либо уничтожить памятник своими руками,  либо не участвовать в этом.

Сейчас, правда, законодательство о госзакупках изменилось и реставрацию памятников можно проводить в течение нескольких лет. Однако конкурсы выигрывают сомнительные фирмы, я их называю «прокладками», которые имеют стол, стул, телефон и счет в банке. Потом они объявляют конкурс среди тех, кто будет заниматься реальной работой на объекте... И все это приводит к печальным результатам.

Очень остро стоит вопрос с финансированием. Региональные бюджеты пусты. Например, в этом году на памятники Вологодской области не выделено ни копейки. На следующий год регион, который, как говорил Жванецкий, кроет Францию, как бык овцу, запланировал потратить 10 миллионов. Что можно сделать на эти деньги? Ничего. Но самое печальное не в этом — с людьми, которые готовы помочь финансово, никто не взаимодействует. Поскольку я по большей части работаю с частными заказами, наблюдаю следующую картину. Один человек выделил деньги, а его сосед не отстает — мол, а мы чем хуже?! Такие инициативы нужно поддерживать, привлекать частные инвестиции к государственным деньгам, и тогда действительно могут быть какие-то результаты. Но пока этого ничего не происходит. Этим никто не занимается.

Михаил МИЛЬЧИК, зам. председателя Совета по сохранению культурного наследия Правительства Санкт-Петербурга, заместитель директора института «Спецпроектреставрация»:

- Мы должны признать гибель шедевров деревянного зодчества. Назову это национальной катастрофой, потому что это самая оригинальная, самая своеобразная, самая замечательная часть нашего архитектурного и культурного наследия.

Нужно принимать экстраординарные меры, ведь, в отличие от каменных храмов, дерево ждать не может. Нужно инициировать разработку программы спасения памятников деревянной архитектуры, и церковных - в первую очередь. Причем документ не должен разделять объекты на памятники федерального или регионального значения. Должно быть целевое финансирование вне зависимости от статуса памятника.

С учетом финансовой ситуации я бы сделал акцент на срочных противоаварийных и консервационных работах. Как говорится, не до жиру - быть бы живу. Абсолютно срочно, не дожидаясь ни программы, ни целевого финансирования, важно предусмотреть специальные средства для оснащения памятников деревянной архитектуры противопожарной сигнализацией и средствами противопожарной защиты. Это так же важно, как и восстановление системы смотрителей. Они в какой-то степени могут гарантировать сохранение памятников, по крайней мере, от случайных неприятностей.

Владимир СТАНУЛЕВИЧ, секретарь попечительского совета Фонда исторического наследия «Император»

- У Черчилля есть такая фраза: «Это красивые, но срезанные и уже мертвые цветы». Вот такое настроение возникает у меня при виде деревянной церкви в Ижме. Как приходишь к смертельно больному человеку – он еще здесь, он еще живет «как все» - разговаривает с тобой, что-то вспоминает, строит планы на завтра, но знаешь, что он уходит, что одной ногой уже «там» и это случится скоро...

Те немалые деньги, которые выделяются сейчас на реставрацию, направляются преимущественно на каменные церкви и притормаживают разрушение лишь меньшей части деревянных церквей. Если с каменными дело плохо, но они еще постоят, то с деревянными – катастрофа, и мы на пороге их утраты. Я не большой специалист в реставрации, но мнение, что через 10 лет большинство деревянных церквей мы потеряем, было подтверждено на «круглом столе» позицией высоких профессионалов.

Конечно, предложения экспертов и комитета Госдумы не имеют прямого действия на Минкульт РФ, от которого в основном зависит спасение деревянных церквей. И в министерстве есть настроения отмахнуться от общественности – на «круглый стол» прислали замначальника департамента археологии, а из управления, занимающегося реставрацией, не было никого. Но рекомендации, высказанные профессионалами, будут направлены в виде документа от имени комитета министру культуры Мединскому, а также в Правительство Архангельской области. Они могут подтолкнуть чиновников, ищущих в силу разных мотивов пути спасения культуры Севера, идти правильным путем.

Но во что комитет Госдумы правомочен прямо вмешаться, так это сфера законодательства. Мы постараемся с помощью юриста сформулировать проекты ряда поправок к федеральному законодательству и «дожать» комитет вынести их на рассмотрение депутатов. Может, из этого ничего и не выйдет. Как говорится, делай, что должно, и пусть будет, что будет!

Я предлагал на «круглом столе», во-первых, установить в церквях за счет государства охранную и противопожарную сигнализацию. В реставрацию церкви в Лядинах государство вложило десятки миллионов рублей, но она сгорела. В Ошевенском монастыре Каргопольского района иконы служили людям столетия, но 30 из них недавно были украдены и, вероятно, проданы за сотни тысяч долларов. Поэтому траты сотен тысяч рублей на сигнализацию – элементарное, что можно и нужно сделать.

Во-вторых, деревянные церкви нужнее всего православным приходам, и надо ускорить их передачу от государства Архангельской митрополии. Сейчас это может длиться до трех лет. Надо сократить этот срок до года, до полугода. Вдохнуть жизнь в эти умирающие стены могут только церковные службы и использование по прямому назначению. Да и приходу жертвуют на восстановление, и это должно стать еще одним источником сохранения уникальных памятников культуры.

В-третьих, надо искать решения в упрощении и удешевлении работ. Реставрационные методики упрощать нельзя, но можно упростить противоаварийные работы, консервацию деревянных церквей, оформление документации, порядок финансирования этих срочных мероприятий.

И еще важное, на мой взгляд, предложение. Государство при советской власти уничтожало церкви, могильные памятники святых сносились, мощи выбрасывались. И если сейчас на разрушенное прежним государством нынешнее государство выделяет миллиарды, то православные святыни – мощи святых государство не ищет и не возвращает. Хотя по сравнению с реставрацией это стоит копейки, а значение для православных имеет не меньшее, чем восстановление церквей.