Вроде бы просто и понятно, но на то они и ученые, чтобы раскрывать особенности суверенных институтов различных государств и варианты развития. Под институтами обычно понимаются некие правила, порядки, законы и понятия, в рамках которых работают (или не работают) структуры и системы государства и общества. Иногда эти структуры и системы осознаются нами в неотделимом единстве с правилами и понятиями, по которым они работают, и тоже называются институтами. Похожие институты в разных государствах действуют по-разному. Наши, российские, относятся к экстрактивным институтам. Этим химическим термином названы институты выжимания ренты.

И действительно, российская государственность исторически развивалась только изъятием ренты от использования ресурсов, подконтрольных государству, будь то продажа рабов через Крым, даровой труд по крепостному договору или природное сырье, в том числе углеводородное. Так, за пять с небольшим веков истории государства Российского, а Русь Московская как государство родилась после «стояния на Угре» в 1480 году, сформировалась «экстрактивная институциональная колея», в которую мы соскальзываем всякий раз после революционных попыток изменить государство к лучшему.

Сегодня очередной подконтрольный государству ресурс — углеводороды — перестал быть источником ренты, а госорганы, не желая менять правила, порядки, законы и понятия (т. е. институты), по которым они неплохо живут, изо всех сил ищут новые способы где-то что-то «отжать». Государство наше, не имеющее институциональной способности воспроизводить себя за счет прибавочной стоимости (прибыли, доходов), образующейся в результате предпринимательской деятельностью общества, вновь склоняется к рентным изъятиям в свою пользу. Мы это уже видим и чувствуем через резкое снижение наших доходов за последние два года.

Как ни странно, но новый источник ренты государство пробует найти в реализации политики «инвестиций в основной капитал». Поскольку Запад это понимает, то политикой санкций он ликвидировал приток инвестиций из-за границы, а внутренний российский инвестиционный ресурс, по оценке отечественных экономистов, представляет собой следующее. Около 20 трлн рублей - это средства, подконтрольные государству (бюджет, резервные фонды Правительства РФ и ЦБ, национальные резервные фонды), около 30 трлн рублей — средства бизнеса и порядка 40 трлн рублей — накопления населения. Первый ресурс тратить на инвестиции стремно: надо выдерживать бюджетно-финансовые обязательства, в том числе «обязательства цвета хаки».

А вот вторые два изъять и пустить на «инвестиции в основной капитал» и при этом прихватить чуток в пользу государственной ренты не так уж сложно. Давайте вспомним «социалистическую индустриализацию» и изъятые государством на эти цели ресурсы, в том числе в частном и потом колхозном сельском хозяйстве. Вспомним цену, заплаченную обществом: миллионы погибших от голода людей…

Осуществить изъятие накоплений сейчас «легче». Достаточно просто эмиссии рубля в пользу государственных заимствований, и инфляция накопленные обществом триллионы быстро перекачает «куда надо». И нет нужды создавать пресловутый инвестиционный климат. Вот почему «нелюбимые» российские экономисты, особенно Алексей Кудрин, постоянно говорят о необходимости институциональных реформ, о том, что надо разворачивать государство на общемировые стандарты отношений с обществом и предпринимательством. Но «Васька слушает, да ест», и ничего не меняется…

Архангельская область не изменит российские институты, но создать свои, вызывающие доверие у общества и его активнейшей части – предпринимателей, может. Надо только перестать болтать о «рейтингах», «кластерах», «народных стратегиях», «соглашениях» разного рода. Надо возрождать доверие общества к власти и бизнесу, бизнеса к власти, а власти к ним обоим. Надо разговаривать на одном языке, слыша и понимая друг друга. Тогда и колея пройдет.

Но как это сделать, не изменив себя?