Позже выясняется, что на самом деле свидетель на допросе дал совсем не такой или не совсем такой ответ. А подписал протокол потому, что просто не придал этому значения или вообще подписал не читая, мол, торопился домой, устал уже и так далее.

Налогоплательщик, естественно, в этой ситуации стремясь доказать обратное:

1) заявляет в суде о наличии подтасовок в ответах свидетелей,

2) привлекает экспертов, которые подтверждают наличие подтасовок,

3) привлекает адвокатов, которые проводят дополнительный опрос свидетеля, в котором зафиксирован иной его ответ на тот же самый вопрос.

Однако суд порой отказывает в удовлетворении требования налогоплательщика (см. дело А05-129/2021), сославшись лишь на то, что в протоколах допросов этих свидетелей имеются их подписи, что им были разъяснены их права и обязанности и что свидетели не высказывали в протоколе допросов замечаний относительно правдивости их показаний, зафиксированных с протоколах допросов.

Такая точка зрения суда и такая мотивация отказа суда отнюдь не бесспорна, в этой статье мы поговорим о том, как, по-моему мнению, следует отстаивать свои права в подобных ситуациях. Статья написана в стиле реальной апелляционной жалобы налогоплательщика в суд на решение суда первой инстанции. В ней выражена точка зрения автора, однако читатели смогут извлечь для себя пользу из ее прочтения.

Суд первой инстанции не принял довод заявителя о недостоверности сведений, содержащихся в протоколах допросов ряда ключевых свидетелей, в частности 18 свидетелей, которые дали показания, что не видели чужих машин на спорной стройплощадке, на единственном основании, что, мол, в протоколах допросов этих свидетелей был оформлен раздел, подтверждающий, что им были разъяснены их права и обязанности и что свидетели не высказывали замечаний относительно правдивости своих показаний, о чем свидетельствуют их подписи в протоколах допроса.

Общество с таким выводом суда первой инстанции не согласно, поскольку считает его основанным исключительно на формальном подходе и поверхностным. А в то же время отвергнутый судом довод является одним из ключевых доводов налогоплательщика, подтверждающим, что сведениям, содержащимся в протоколах допросов свидетелей, верить нельзя, поскольку они содержат недостоверную информацию.

Кроме того, налоговый орган именно этим 18 свидетельским показаниям отводит роль тех самых иных доказательств, о которых говорит пункт 3 статьи 54.1 НК РФ, потому что одного только банального «ругания» налоговиками спорных контрагентов недостаточно для доказывания налогового правонарушения. Следовательно, эти протоколы допросов являются, по сути, единственном доказательством налоговиков. Ничего другого инспекция в материалы дела более не представила. При этом налоговой инспекции суд верит, а доводам налогоплательщика о том, что в них содержится недостоверная информация, – не верит лишь потому, что свидетель их подписал, а значит, по версии суда, согласился с их содержанием.

Психологи, весь судебный опыт мира подтверждают, что свидетели в ходе проведения допроса, в том числе и в налоговом органе, пребывают в состоянии стресса. Это научно доказанный факт. Свидетель находится в незнакомом месте, вокруг чужие люди, которые настроены по отношению к нему явно недружелюбно. Ему внимательно смотрят в глаза, задают вопросы и предупреждают об ответственности за сказанное. Порой свидетелей явно запугивают.

А в состоянии стресса далеко не все способны адекватно реагировать на происходящее, вести себя так же, как они вели бы себя в привычной для них ситуации. Свидетели теряются, с трудом оценивают реальность и откровенно боятся налоговых инспекторов, боятся им не угодить. Это тоже совершенно очевидно. В состоянии стресса многие свидетели не только не могут внимательно прочитать то, что им предлагают подписать налоговые инспекторы, но и буквально не читая способны подписать даже то, что они лично готовили заговор по свержению папы римского или принимали участие в татаро-монгольских набегах на Русь. Так что же, таким показаниям свидетелей мы тоже будем безоговорочно верить?

На взгляд заявителя, наличие подписей свидетелей о том, что им были разъяснены их права и обязанности, и безапелляционная ссылка суда на то, что свидетели, мол, не высказывали в протоколах их допросов замечаний относительно правдивости своих показаний, зафиксированных в этих протоколах, конечно же, имеют правовое значение. Но не следует доводить важность этой процедуры до абсурда. Поскольку очевидно, что эти обстоятельства, будучи выполнены формально, а это случается, к сожалению, очень часто, вовсе не гарантируют того, что свидетели, поставившие в протоколе свои подписи, действительно знают свои права и умеют ими пользоваться, а также действительно имеют волю заявить в ходе допроса о своем несогласии с тем, как налоговые инспекторы зафиксировали их ответы в протоколе. Поэтому подпись-то свидетеля на протоколе, может, и имеется, а вот осознания, как пользоваться своими правами, и воли заявить о своем несогласии с написанным в протоколе у свидетеля вполне может и не быть. И как поступить в этом случае?

Рассуждая, что подпись свидетеля в протоколе решает все, суд тем самым фактически соглашается с утверждением, к сожалению, широко распространенным в период сталинских репрессий в СССР (в 1937-1939 гг.), когда считалось: «Признал вину - значит виновен. Признание – царица доказательств». Хотя признание вины из подозреваемых в то время выбивали жестокими пытками. Человек в состоянии стресса может подписать что угодно. Он же человек, он может быть слабым, он может ошибаться, может потом изменить свои показания, он, в конце концов, имеет на это право.

А по мнению суда первой инстанции, раз свидетель подписал протокол допроса без замечаний - все. Точка. Больше этот свидетель не вправе изменить свои же показания. Но это же неправильно или, по крайней мере, недемократично, поскольку лишает человека права на выражение своего изменившегося мнения.

При этом для налогоплательщика порой изменение показаний свидетеля имеет огромное, можно сказать, РЕШАЮЩЕЕ значение в его споре. А суд с недопустимой легкостью отметает этот совершенно серьезный и документально подтвержденный довод налогоплательщика и тем самым безосновательно лишает его законного права на защиту своих интересов. А налоговому органу тем самым суд как бы дает некий карт-бланш на то, что неважно, правду или неправду записал налоговый инспектор в протокол допроса, – важно, чтобы свидетель подписал этот протокол без замечаний. Действуйте, мол, и далее в том же духе, записывайте в протокол допроса что вам угодно, главное, чтобы свидетель его подписал…

Следовательно, если перефразировать приведенную нами выше цитату из сталинских времен, то в нашем арбитражном споре она будет звучать следующим образом: «Раз свидетель подписал, значит, налогоплательщик виновен. Свидетельские показания – царица доказательств». Согласитесь, что от такой постановки вопроса в наш демократичный век становится явно не по себе. Но заметьте, это не мы так говорим, это суд первой инстанции именно так ставит вопрос.

Обратим внимание, что судом не была дана оценка «Справке об исследовании протоколов допросов», оформленной доктором филологических наук, профессором кафедры русского языка и лингвистики, который, исследовав эти же самые протоколы допросов с точки зрения русского языка, указал (цитата): «Считаю сомнительной объективность записей совпадающих ответов многих свидетелей на одни и те же вопросы», (цитата) «наличие фактов явно избыточной информации, записанной в ответах свидетелей, также вызывает сомнение в объективности записи ответов на заданные вопросы. В целом анализ записей допросов показал явную подтасовку ответов свидетелей».

Заявитель и в своем иске, и в ходе судебных заседаний неоднократно обращал внимание суда, что даже обычному человеку, не владеющему всеми премудростями великого и могучего русского языка, и то понятно, что не могут несколько разных человек дать практически одинаковые ответы на один и тот же вопрос.

Такое оформление протоколов допросов означает, что ответы этих свидетелей записаны не с их слов, а в том виде, как эти ответы транслировал (записал в протокол) сам налоговый инспектор. А он явно вольно или невольно внес в ответ свидетеля и собственное видение ситуации, выдавая желаемое за действительное. Именно такие действия и называются подтасовкой ответов, когда что-то из ответа свидетеля намеренно упускается, а чем-то ответ свидетеля дополняется. И получается ответ, который нужен именно налоговому инспектору.   

Но по факту получается, что в судебном споре мы имеем дело уже не с протоколом допроса свидетеля, а с сочинением самого налогового инспектора, с его личным изложением ответов, полученных от свидетеля, что довольно часто (как показывает практика) не совпадает или по сути, или в деталях с ответами самих свидетелей.

Такой порядок оформления протоколов допросов, который практикуют налоговые инспекторы, явно является прямым нарушением условий подпункта 6 пункта 1 статьи 99 НК РФ (цитата) – В протоколах указывается … (цитата) «содержание действия, последовательность его проведения». А мы видим, что действие описано с искажением, последовательность его проведения также искажена. Более того, об этом прямо говорит сам свидетель в ходе проведения его официального опроса адвокатом, оформленного по всем требованиям закона об адвокатской деятельности. А суд его отвергает только потому, что свидетель ранее сам лично подписал протокол допроса без замечаний.

Разные свидетели на один и тот же вопрос со 100%-ной вероятностью дадут совершенно разные по содержанию, структуре и стилистике ответы. И уж со всей очевидностью можно быть уверенными, что они не будут давать уточняющие ответы на те грани вопроса, которые им в ходе допроса даже не задавали. И если мы видим в протоколе допроса иное: ответы как под копирку, а в некоторых ответах есть аспекты, о которых свидетеля даже не спрашивали, это значит, что в ходе ведения протокола допроса налоговые инспекторы нарушили условия пп. 6 п. 1 ст. 99 НК РФ. Такой протокол допроса, по мнению заявителя, теряет свое доказательственное значение однозначно.

Именно поэтому общество и обратилось к специалисту в области русского языка и лингвистики, чтобы не только от собственного имени, но и от имени профессионала в этом деле заявить и вышестоящему налоговому органу, и уважаемому суду, что в данных протоколах допросов имеются явные подтасовки ответов свидетелей на вопросы налогового инспектора, что достоверность этих протоколов допросов весьма сомнительна.

А суд первой инстанции по сути просто отмахнулся от этих доводов заявителя. Однако это свидетельствует о недоказанности имеющихся в деле обстоятельств (сведений, содержащихся в протоколах допросов свидетелей), которые суд посчитал установленными, что является основанием для отмены решения суда.