- Маша, кто-то из работавших над «Царём» был на Соловках перед съёмками, знакомился с деятельностью этого самого знаменитого игумена Соловецкого монастыря?

- Я была единственным человеком, бывавшим на Соловках, во всей нашей съёмочной компании. Мало того, я единственная была в материале.
Лёша Лаушкин из соловецкого товарищества Северного мореходства написал целую научную работу по поводу Филиппа Колычева. Фильм-то, в общем, про взаимоотношения Филиппа и Ивана Грозного, а не только про царя Ивана. И я пошла к Алексею, он прочитал мне большую лекцию о Филиппе.
Получилось, что я оказалась самым подкованным человеком на съёмочной площадке. И я пыталась отстаивать «честь и совесть» митрополита. Потому что Лунгин – он же «шестидесятник». Причем такой махровый «шестидесятник». А для них Филипп всегда был знаковой фигурой – такой средневековый диссидент. Помесь Горбаневской с Галичем. Они всегда безумно любили Колычева, потому что он весь из себя такой прогрессивный, оппозиционный, к тому же изобретатель. Они его называют русским Леонардо да Винчи.
Они считали, что, если бы Грозный Филиппа не убил, то у нас было бы Возрождение, Ренессанс, и мы бы тоже превратились в их вожделенную Европу. Именно это и было в сценарии...

- В чем была сложность работы над фильмом «Царь»?

- С «Царём» получилась странная история – встретились суперпрофессионал с супердилетантом. Петя Мамонов (исполнитель роли Грозного), он ведь не актёр. А сценарий писался под него.
А Янковский наоборот – он очень хороший актёр, и ему надо было ставить задачу. И при этом опять-таки совершенно нерелигиозный. Я ему «Отче наш» писала на бумажке и стояла за камерой, чтобы он читал.
И в первых вариантах монтажа (их было несколько) получался не Филипп, а «какой-то молчаливый старичок ходит и смотрит со значением». Потому что там нет предыстории, нет Соловков. Хотя я их уговаривала! Давайте, мол, хотя бы микрогруппой приедем сюда, хотя бы заявочную какую-то картинку снимем.
Ну ведь не понятно же, кто такой Филипп, откуда он такой умный и смелый взялся! То есть роли-то и нет никакой. И непонятно, почему этот «молчаливый старичок» такое значение имеет для Грозного. И Лунгин как не перемонтирует, так всё ужаснее и ужаснее – Грозный есть, а Колычева нет.
В результате он принял кардинальное решение - просто взял и ножницами роль сильно сократил. И фильм стал короче, и Колычев стал понятнее, и стало ясно, почему Грозный так относился к Филиппу. Что святитель сделал для страны и русского православия в целом.

- Вы видели окончательный вариант «Царя», довольны результатом?

- Меня очень расстраивает, что в фильме нет того Колычева, который подарил миру чудо Соловков. Ведь это был просто остров с отшельниками, а Филипп сконструировал идею Соловков, идею трудничества, подвижничества.
Его можно сравнить по значению в истории русской разве что с Сергием Радонежским. Он спас честь Русской церкви. Вы себе представьте, каково было влияние митрополита на царя, если он посмел погнать Грозного из храма без благословения, а его даже не порвали на тряпки, а просто выслали в Тверь. И убили-то его тихо.

- Для Павла Лунгина этот проект был чем-то необычен?

- Для Лунгина это был совершенно необычный проект. Его студия обычно работала с локальными картинами с небольшим бюджетом. А тут нам выделили такие огромные деньги – $18 млн. Сначала было девять, а потом сумму удвоили. Потому что декорации, костюмы, «звёзды», голливудский оператор высшего класса…
“Царь» - это, наверное, последний кинопроект, которого кризис не коснулся. Все деньги были получены без всяких урезаний.

- Мировой экономический кризис отразился на бюджетах новых кинопостановок?

- Сейчас я работаю над проектом по госзаказу «Ярослав» о Ярославе Мудром. Там все дебютанты – режиссер, продюсер, оператор-постановщик. Их кризис застал в самом начале. У них был нормальный бюджет, были запланированы декорации длиной в полтора километра…
Всё было хорошо. Но грянул кризис. Был бюджет в $20 млн, остался только государственный миллион. Этого недостаточно даже для того, чтобы снять современное полнометражное кино. Потому что цена актёров, плёнка, декорации, цена мест, где планировались съемки, - это очень много пожирает средств. И ребята уже руки опустили. А мы с «оскароносным», постоянным оператором легендарного Клинта Иствуда Томом Стэном придумали систему, как можно снять историческое кино за эти деньги.
Для традиционного кино миллиона мало, но, если придумать другую схему, то можно выкрутиться. Ведь сняли же «Догму» - первый фильм из цикла «Ведьма из Блэр» - сняли за три с половиной тысячи долларов. Это ведь не реально! Только «на еду», что называется. А они сняли и заработали $250 млн на прокате. Значит, это возможно. Они просто подделались под документальное кино, а это неизмеримо дешевле, чем художественное.
Вот мы с Томом и вычленили, что самое главное в историческом кино. Это не сценарий (он вообще в кино часто играет второстепенную роль), а состав актёров, чтобы фильм расходился на цитаты, как у Гайдая или «Белое солнце пустыни», и атмосфера фильма, как в «Место встречи изменить нельзя» или «Семнадцать мгновений весны».
Ничего там особенного нет в кадре! Нет супердорогих декораций, а оторваться невозможно. Потому что создана атмосфера фильма. Вот смог в эту атмосферу режиссёр людей погрузить.  А мы с Томом придумали для Ярослава такой ход – это Х век, печей ещё нет, открытый огонь, всё закопченное, сочащееся влагой, везде дым…У нас ведь в России даже факелов не использовали, только лучину.
Вот мы и решили, что это будет основным приёмом подачи: огонь, вода, дым, мусор всякий, низенькие потолки, маленькие окошки, крохотные двери и блеск от жира. И не надо никаких декораций за миллионы, чтобы погрузить зрителя в атмосферу средневековья. Всё это можно уместить в одном павильоне-трансформере. Я уже на «Мосфильме» такими трансформерами всю систему декораций разрушила. Всё кино можно в одной декорации снять. Такой вот «наш ответ» кризису.

- Я знаю, что над «Адмиралом» вы тоже работали в ситуации, близкой к форс-мажору.

- С «Адмиралом» тоже получилась почти кризисная история. Сначала там работал художником-постановщиком мужчина.
Исторический фильм – решили, что женщина не вытянет. Ну и за полгода они сняли только десять минут чистого кино и извели на это полбюджета. Картину закрыли почти на год из-за этого. А Первый канал выставил им такие условия: вы доделывайте, только денег мы вам не добавим. 
Меня пригласил генеральный директор компании, которая работала над «Адмиралом», и говорит: вот, Маша, денег, как всегда, нет, а кино снимать надо. Я подумала дня два и решила – а, когда мне по-другому-то предлагали, чай не первый раз. И согласилась.

- Что для вас «Адмирал» - сказочка о любви в голливудских традициях, или серьёзный исторический фильм?

- Для меня во всех исторических фильмах – эпохальных, глобальных, масштабных, - всегда самым главным является отсутствие пафоса. Понимаете, ни в войне, ни в революциях, ни в любви нет пафоса! Всё очень буднично и обычно. А пафос нарастает уже потом.
Вот идёт человек в атаку, рядом с ним идёт его приятель. Вот они только что покурили, а сейчас его разрывает снарядом на куски. И всё это так обычно – фанфары не звучат, с неба лепестки роз не падают… Просто человека разорвало на куски. И я, как художник-постановщик, старалась создать на съёмках такую атмосферу, чтобы, когда актёр входил в кадр, он ощущал атмосферу того времени, тех событий… И ощущение это было обычным, естественным. Создать ощущение реальности в историческом фильме – вот главная задача и режиссёра, и художника. И мне это, по-моему, удалось. Потому что у меня есть три подтверждения, которые мне очень дороги.
Во-первых, это самый прибыльный проект года Первого канала. Во-вторых, историки-реконструкторы меня похвалили за достоверность и не нашли ни одной ошибки. А это стоит очень дорого, они ведь обычно только ругают, от них одобрения не дождёшься.
В-третьих, фиг с ним, с «Золотым орлом», а вот то, что нам Ксюша Собчак на МTV дала «Золотой попкорн»! – вот это меня потрясло.  Мало того, что они посмотрели «Адмиралъ», снизошли, так они ещё и посчитали, что это лучший фильм. Не всё потеряно в стране.