«Предпочитаю не комментировать холмогорскую находку: для меня эта тема закрыта, - отмечает Леонид Иосифович. - Сейчас мы говорим о книге, которую я написал более двадцати лет назад. Хотя, конечно, как все начиналось, до сих пор помню в деталях. Я приехал в Архангельск - по сути, против своей воли, по распределению, выпускником Ленинградского инженерно-строительного института. Уже позднее понял, что это была профессиональная удача. В столице зачастую слишком велика дистанция от проектировщика до объекта. Здесь то, что я вчера чертил за кульманом, завтра уже начинали претворять в жизнь, и именно меня вызывали на стройку, если обнаруживались какие-то просчеты. Провинциальный город — хорошая школа для молодого специалиста. После окончания аспирантуры начал преподавать в АЛТИ, однако свободного времени хватало и хотелось заниматься чем-то еще, кроме выписывания каждый год на доске одних и тех же формул».

Внимание Леонида Левина привлекла статья историка Александра БРИКНЕРА о трагической судьбе Иоанна VI. Российский император (с октября 1740 года по ноябрь 1741-го) из Брауншвейгской ветви династии Романовых был убит в возрасте 24 лет, двадцать из которых провел в тюрьмах по указам Елизаветы Петровны, а затем Екатерины II. Примерно половину этого срока Иоанн жил под стражей в Холмогорах.

После убийства «известного арестанта» все свидетельства, касающиеся данного дела, были уничтожены либо засекречены. Первым из «непосвященных» документы увидел архивист Владимир СТАСОВ, который должен был на их основе подготовить рукопись для Александра II. Предполагалось, что это будет книга в единственном экземпляре и для единственного читателя. Но вышло иначе.

«Как-то раз меня направили в Ленинград на курсы повышения квалификации. Вместо лекций я направился в Публичную библиотеку, где заказал ту самую рукопись, причем не писарскую копию, впоследствии поднесенную государю, а черновик с множеством пометок, - продолжает Леонид Левин. - Я был взволнован так, что словами не скажешь. Эта работа Стасова никогда раньше не публиковалась. Подумалось: «А почему бы именно мне не восполнить пробел? Авантюрное желание для человека без соответствующего образования и подготовки...»

Язык и стиль рукописи были, очевидно, слишком «тяжеловесны» для обычного читателя.

«Поэтому первая книга - «Холмогорская секретная комиссия» - получилась «синтетической»: половина глав — стасовские, половина — мои, написанные на основе разных источников,  рассказывает автор. — Я с нетерпением ждал ее выхода в Северо-Западном издательстве. На гонорар, предусмотренный договором (около семи тысяч рублей), тогда можно было купить автомобиль. Когда книга вышла и выдали гонорар... Я добавил еще столько же своих кровных — хватило как раз на обратный билет в купейный вагон от Архангельска до Орла, где я в то время работал».

Шел 1993 год. В издательстве объяснили, что катастрофический обвал рубля никоим образом не меняет условия договора.

«Чтобы выкупить для себя двести экземпляров книги, деньги пришлось брать в долг у родителей, - вспоминает Леонид Левин. - Зато передо мной открылись многие двери. Появилась возможность публиковаться в научных журналах. Общаясь с историками, я понял, что в своей теме вполне на уровне, и совершенно спокойно сообщал, что вообще-то у меня техническое образование. А потом завязалась переписка с Германией и я получил приглашение в Вольфенбюттель (отец Иоанна VI — Антон Ульрих, герцог Брауншвейг-Вольфенбюттельский. — Прим. ред.)».

Разница в подходе к желающим заняться историческими исследованиями в России и в Германии говорит о многом — в частности, о том, насколько доступны могут быть документы, действительно представляющие интерес.

«Конец 90-х годов. Государственный архив России. На входе два охранника с автоматами. Дама за окошечком с надписью «Отдел пропусков» сразу убавляет энтузиазма: «Пишите заявку, пропуск будет готов послезавтра». Материалы вы получите еще дня через два и не факт, что те, которые запрашивали, - рассуждает Леонид Левин. - В Германии в архиве я заполнил анкету всего из пяти пунктов и через двадцать минут мне принесли нужные документы в подлинниках, а не в микрофильмах посредственного качества. И вот письма принцев передо мной на столе... Их даже можно было ксерокопировать». 

«Странный русский», который, не будучи профессиональным историком, так настойчиво интересуется Брауншвейгским семейством, сразу привлек к себе внимание. Через неделю в Вольфенбюттеле появился доктор Манфред фон Беттихер, директор Ганноверского архива.

«Оказалось, что немецкие историки совместно с российскими как раз готовят сборник статей, в том числе и о судьбе холмогорских узников. Естественно незваный «конкурент» вызвал беспокойство, - поясняет Леонид Левин. - Я получил заманчивое предложение: издать книгу в Германии, в переводе моей жены, доцента, филолога-германиста Ирины Борисовны Пономаревой. Но только после выхода этого сборника, участвовать в котором предложили и мне. Сборник отпечатали. И выяснилось, что теперь у немцев на мою книгу денег нет».

Не было их и у автора. В Архангельске интереса к публикации исторического «романа» о каких-то принцах никто не проявил.

«С трудом выпросил спонсорскую помощь там же, в Германии. Адаптировал текст для нашего читателя (изначально книга была написана по немецкому образцу: если, к примеру, я упоминаю о том, что Антону Ульриху в Холмогорах выдавали новые штаны не чаще, чем раз в два года, обязательно даю ссылку на источник вплоть до номера дела и листа), - уточняет Леонид Левин. - Русская версия увидела свет. Но от идеи издать книгу за рубежом отказываться не хотелось. Я продолжал работать в библиотеках и архивах: собирал материалы к биографии барона Мюнхгаузена, служившего, кстати, в России пажом Антона Ульриха. В Гёттингене познакомился с принцем Генрихом Ганноверским, потомком королей, родственных Брауншвейг-Люнебургскому Дому. У него было свое небольшое издательство, и он согласился стать моим партнером».

Радость от этой удачи омрачили «трудности перевода»: в указателе имен, в частности, после правки Михаил Ломоносов значился как... «малоизвестный русский поэт»! Из книги предлагалось исключить некоторые справочные материалы и документы.

«Получив «отредактированную» таким образом версию очередной главы, я даже отправил в ответ не совсем дипломатичное письмо, в котором написал, что принц может публиковать все, что угодно, только не под моей фамилией, и отношения наши на этом заканчиваются. Было много других недоразумений, но все же книга вышла — под измененным названием «Власть, интриги и ссылка», - рассказывает Леонид Левин. - К слову, когда мы с женой  гостили в замке старшего брата Генриха - Эрнста Августа, Ирина случайно заметила в захламленной слесарной мастерской уникальный портрет матери императора — Анны Леопольдовны. Хозяин замка даже не знал, кто на нем изображен! Потом этот портрет публиковался в разных изданиях...  Видимо, нам с Ириной была отведена какая-то роль в этой истории».

В 2013 году Леонид ЛЕВИН стал кавалером ордена Святой Анны. К слову, награды дома Романовых вручались в здании управления Архангельской и Холмогорской епархии, в проектировании которого он принимал участие. По словам директора канцелярии Дома Романовых Александра ЗАКАТОВА, недавно приезжавшего в Архангельск, потомки российских императоров планируют заняться проблемой идентификации найденных в Холмогорах останков и поиском могилы Антона Ульриха.

Этот портрет императора Иоанна VI архангельский художник Владимир ТРЕЩЕВ нарисовал на основе компьютерной реконструкции образа по черепу, обнаруженному в 2008 году в Холмогорах. По некоторым признакам можно предположить, что это была могила Иоанна VI.

«Я бы не торопился с выводами. Со свергнутым императором расправились в Шлиссельбурге. Должны были возникнуть очень веские причины для перевозки тела за тысячу верст, - считает Леонид Левин. - Я все-таки инженер и привык работать не с догадками, а с документами. В них нет никаких намеков на перезахоронение Иоанна VI. Предпочитаю не комментировать холмогорскую находку. Эта тема для меня закрыта».