Что по этому поводу думал Алексей Максимович Пешков – так звали писателя на самом деле – история вроде бы умалчивает. Но в московском фольклоре тут же появилась рискованная шутка: не назвать ли нам всю эпоху максимально горькой? Автор, как водится, неизвестен. Некоторые исследователи приписывают её «одному советскому литературоведу», другие – «какому‑то профессору литературы». Кто‑то указывает на Карла Радека, «партийного острослова» с весьма сомнительной репутацией, кто‑то – на конформиста Виктора Шкловского, тоже не лишённого чувства юмора.

Шутки шутками, но любая новая власть стремится закрепить на картах близкие ей имена или вернуть прежние. Первым из широко известных переименований стало наречение Невского – Невского! – проспекта в Петрограде проспектом 25 октября к первой годовщине октябрьских событий 1917 года. В 1920‑м Троицкий проспект в Архангельске получил новое название в честь активного участника Гражданской войны на Севере Павлина Виноградова, а Воскресенская улица – почему‑то в честь Фридриха Энгельса.

Годом позже Псковский проспект нарекли в честь Фёдора Чумбарова-Лучинского, погибшего при штурме Кронштадта в марте 1921‑го. В январе 1924‑го, через несколько дней после смерти вождя мирового пролетариата Петроград стал Ленинградом.

Но в том же 1924‑м появляется практика переименований не в память о знаковых событиях или выдающихся личностях прошлого: нынешний Донецк получает название Сталино. В 1925‑м Царицын переименовывают в Сталинград, в 1929‑м – Душанбе в Сталинабад. Созданный в 1929‑м Туркменский театр драмы тоже получил имя Сталина.

Удивительным образом Архангельск подобной судьбы избежал: предложение заменить так раздражающее воинствующих безбожников название на Сталинопорт в том же 1929‑м отклонил ВЦИК. А вот посёлок Судострой в 1938 году стал городом Молотовском. В честь руководителей разного уровня называют и предприятия: в той же Москве в 1931‑м заводу АМО после глобальной реконструкции присваивается имя Сталина (завод имени Сталина – ЗИС), В 1935‑м Московскому метрополитену – имя Л. М. Кагановича, руководившего строительством в качестве 1‑го секретаря столичного комитета ВКП(б).

---

Случалось и такое: на домах неграмотные исполнители размещали указатели с очевидными ошибками. 

---

Часть новых топонимов и «персональных» предприятий просуществовала сравнительно недолго. Невскому проспекту заслуженное имя вернули в трагические дни блокады Ленинграда, за две недели до её окончания. В 1956‑м автомобильному заводу имени Сталина было присвоено имя Ивана Алексеевича Лихачёва, возглавлявшего его в самые трудные годы – с 1926‑го по 1950‑й. В 1957‑м после поражения «антипартийной группы» и снятия Молотова со всех партийных и государственных постов Северодвинск получил современное название. После «развенчания культа личности Сталина» упоминания о нём стали исчезать с карты страны. В 1961‑м вернулись Донецк и Душанбе, прежний Царицын стал Волгоградом, а Театр драмы в Ашхабаде получил в 1963‑м имя классика туркменской литературы Молланепеса.

А с московским метро получилось и вовсе почти забавно. В 1955‑м было решено присвоить ему имя Ленина. Поэтому весь столичный метрополитен Кагановичу пришлось уступить, но «в утешение» ему оставили одну из станций: «Охотный ряд» стала «Имени Кагановича». Правда, два года спустя всё вернулось на круги своя, потому что Каганович, как и его товарищ по «антипартийной группе» Молотов, тоже лишился и партийных, и государственных постов. Но уже в 1961‑м станция вновь сменила название, став «Проспектом Маркса».

Замечательный советский поэт Александр Твардовский, оценивая хрущевскую оттепель, в 1962‑м написал:

Пришло так быстро время пересчёта,
И так нагляден нынешний урок:
Чрезмерная о вечности забота –
Она, по справедливости, не впрок.
...............................................................
Чрезмерная забота о забвенье
Немалых тоже требует трудов.

Вплоть до конца восьмидесятых годов это стихотворение практически не публиковалось, зато теперь есть на портале КУЛЬТУРА.РФ, созданном в рамках одноименного национального проекта. Волна переименований в перестроечные годы показала, что Александр Трифонович был провидцем.

Не будем спорить о роли советских партийно-государственных деятелей – Ленина, Свердлова, Войкова, Жданова, Брежнева, Черненко, Андропова и многих других. В конце концов, отрицание таких фигур вполне закономерно, в эпоху перемен во всяком случае, да ещё на фоне избыточно настойчивой пропаганды их заслуг в предшествующие десятилетия.

Споры литературоведов о достоинствах и недостатках произведений Максима Горького велись и ведутся, они закономерны, но был он ведь не только писателем. А масштабная личность почти всегда противоречива: с одной стороны, Горький одобрял коллективизацию и систему «трудовых» лагерей. А с другой стороны, ходатайствовал за арестованных и приговоренных к казни контрреволюционеров. Осуждал красный террор, боролся с голодом, поддерживал осуждённых, дружил с расстрелянными позже Каменевым и Зиновьевым. Сегодня бы сказали, что он занимался правозащитной деятельностью, причём в условиях, когда она и сама по себе была наказуема. Почему в 1990‑м столичные власти решили отказаться и от улицы Горького, и от станции метро «Горьковская»? Во многих других городах названия сохранились.

Павлин Федорович Виноградов был фигурой неоднозначной – по меньшей мере. Решение вернуть главному проспекту Архангельска историческое наименование в 1993‑м вполне понятно, хотя Троицкого собора, по которому и назывался проспект, давно нет. А чем так страшен оказался Энгельс? Воскресенской церкви нет, как и Троицкого собора. И почему тогда уцелела улица его идеологического соратника Карла Маркса? Может быть, раз милиция снова стала полицией, стоит вернуть историческое наименование нынешней улице Свободы – Полицейская?

Судя по воспоминаниям современников, Фёдор Чумбаров, взявший себе псевдоним Лучинский, был пламенным агитатором и неплохим поэтом. Вряд ли убивал или отправлял на расстрел. Он хоть и родился в Каргопольском уезде, но архангельский период его деятельности – меньше года. Какой же резон был сохранять проспект Чумбарова-Лучинского в самом центре города? В Мурманске, где Фёдор тоже комиссарствовал, архив семьи Чумбаровых и вовсе обнаружили на помойке несколько лет назад.

А если возвращать название Псковский проспект – как быть с широко известной теперь за пределами Поморья пешеходной улицей «Чумбаровка»? И что делать тем, кто родился здесь и вырос? Что делать Александру Городницкому, блокадному мальчишке:

И сколько бы ни жил под облаками,
Я помню ленинградскую блокаду,
А петербургской – не припомню, нет.

Восстановление в своих правах исторических наименований зачастую оборачивается трагедией для живущих – пока ещё – рядом с нами людей:

И оборвется наш недолгий след
На улице, что имя поменяла,
В том городе, которого не стало,
И в той стране, которой больше нет.

Одно из лучших, пожалуй, решений проблемы было найдено в начале девяностых в Ярославле. Там не стали ничего переименовывать, но под каждой табличкой с современным названием улицы сделали ещё несколько: в такой‑то период – улица такая‑то, в такой‑то – такая‑то.

В последние годы с переименованиями стали осторожнее и в Архангельске. Когда в середине «нулевых» была восстановлена Успенская церковь на набережной Северной Двины, появилась идея восстановить и соответствующее название улицы Логинова. Основания для этого вроде как даже более серьёзные, чем с улицей Энгельса: Воскресенской церкви как не было, так и нет, а Успенская теперь на прежнем месте. Но поддержки горожан инициатива не встретила.

Названия, что улиц, что городов надо беречь – они сами по себе часть нашей истории. Присвоение имён организациям иногда оправданно. Больше пятнадцати лет назад Первой городской клинической больнице было присвоено имя Е. Е. Волосевич, которая возглавляла её почти полвека. Эти десятилетия в больнице так и называют: эпоха Волосевич. Заслуги Еликаниды Егоровны неоспоримы, потому и споров, носить ли больнице её имя, не возникло.

Когда в конце января этого года Молодёжному театру было присвоено имя Виктора Панова, дело тоже обошлось без споров. Противники активно критиковали власти за это решение, а поклонники отмолчались: можно спорить о режиссёрской работе – творчество всегда спорно, на то оно и творчество. Но театр создан энтузиазмом и многолетними усилиями Виктора Петровича, тут двух мнений быть не может. В Архангельске и раньше вместо «молодёжного театра» говорили «театр Панова», так что присвоение имени в данном случае лишь закрепляет сложившийся статус-кво.

К реальным заслугам нужно относиться с уважением, даже если речь идет о наших современниках. А в остальном – забота о забвении, как и о вечности – штука небезопасная и коварная.