В интервью «БК» она рассказала об опыте работы с режиссёром Евгением ИБРАГИМОВЫМ, создании выпускного спектакля «Россыпи» и магии театра кукол.

- Нина, расскажи, с какими ожиданиями ты ехала на Международную летнюю театральную школу. Как проходила подготовка к участию в ней?

- Сначала было страшно. Нам дали большое количество заданий: прочитать много разных книг и посмотреть фильмы. Среди них были и документальные, и художественные фильмы про любовь. Надо было перечитать всего Чехова и определить в каждой пьесе главное событие, а еще прочитать книгу «Сотворение сложности» по биологии и статьи Наума Хомского по лингвистике… Потом стало понятно, как некоторые книги и фильмы пригодились в разных проектах, а некоторые задания так и остались для нас загадкой.

- В первый день занятий в школе традиционно проходит кастинг. В этом году было несколько направлений, в которых можно было принять участие: драматические спектакли, танцевальный, кукольный, экспериментальный проект «Лаборатория языка». Как ты попала в спектакль «Россыпи» режиссера-кукольника Евгения Ибрагимова (многократный лауреат премии «Золотая маска», в том числе за постановку спектакля «Когда я снова стану маленьким» Януша Корчака в БДТ им. Г.А. Товстоногова в 2015 году. – Прим. авт.) и как прошло прослушивание?

- Никто не знал, чего ждать от кастинга. Нам велели показать что-то на три минуты. Все были готовы, но очень нервничали. Когда подошла моя очередь, выбежала на сцену и сказала, что я из Архангельского театра драмы имени Ломоносова и знаю отрывок из трактата Ломоносова. Еще у меня были взяты с собой веера из нашего спектакля «Принцесса Турандот», который поставил режиссер Александр ГОРБАНЬ. Я показала с ними, на что способна. Мне предложили попробовать себя в танцах или в эксперименте, но хотелось попасть в кукольное направление, и я прямо сказала об этом. Мне очень нравится работа с предметами, и интуиция подсказывала, что там я найду свое место.

Евгений Ибрагимов - волшебник. Он выглядит как Дед Мазай, а мы – словно его зайчата. На занятиях мы его называли «дядя Женя». Когда делали первые его задания – икебаны, инсталляции на различные темы, было очень волнительно. Это было похоже на самые первые шажочки детишек: ты не знаешь, чего ожидать, и пока не способен на что-то большее. А перед тобой человек с колоссальным опытом, и он говорит каждому: «Молодец, браво». Все друг другу аплодировали после показа каждого задания.

В течение всего времени Евгений Ибрагимов максимально работал на атмосферу, чтобы у нас все делалось в любви и согласии, без муштры. Но при этом были моменты, когда на первый план выходил режиссер-профессионал: он начинал говорить с нами четче, резче, становился очень конкретным. Было видно, что он столько всего умеет и, когда начинает разводить какой-то творческий огонь, становится быстрым, стремительным. В нем совмещается точность, собранность и при этом мягкость. Он контролирует в себе это и может быть разным.

– Расскажи, как проходили ваши ежедневные занятия.

– Все занятия были направлены на «открытие тебя», и это было удивительно. Мы все друг другу открывались, раскрепощались физически и духовно. Хотелось обниматься после этих занятий, радоваться. Особенность работы была в том, что мы сами должны были все делать для будущего спектакля, постоянно что-то придумывать. Сочиняли очень много этюдов на самые разные темы. Самое первое задание было сделать икебану на тему одиночества. Я сделала доску объявлений. На доске были прикреплены такие листочки: «Попугай Степан, вернись домой! Я тебя жду» или «Найдена кошка, белая, ласковая. Скучает, отзовитесь». Кто-то искал сиделку для престарелой матери, но тут же было написано: «Важно, чтобы сиделка была не дороже одного евро в час». То есть все остальное – неважно. Было объявление от мужика, который на станции метро «Таганская» разливает самогон для совместного распития – только приходите. Куча таких разных объявлений от людей, но ни одно из них не было оторвано… Были и другие задания. Например, надо было продолжить историю: «Николай Иванович встал, подошел к окну, закурил сигарету, и то, что он увидел в окне, навсегда перевернуло всю его жизнь».

- В вашем выпускном спектакле «Россыпи», который был показан в Москве в театральном центре «На Страстном», много таких этюдов – пластических, кукольных, драматических. Есть среди них трогательная и смешная история про дедушку и бабушку, в котором ты участвуешь. Как родилась идея этюда? Сложно ли было его сделать?

- Это была история на тему «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». У меня изначально была другая придумка: на сцене сидят маски и горюют (у нас вообще было много масок из гипса, которые мы делали со своих слепков, но ни одна из них не вошла в спектакль). На столе водочка с хлебушком, две большие рамы с черной лентой – в них фотографии бабки с дедкой. Они жили долго и счастливо и умерли в один день, но смерть не мешает их любви.

Мой коллега Никита Калмыков, актер-кукольник из Уфы, загорелся этой идеей и предложил сделать кукол-тантамаресок: чтобы лица и руки были наши, а тела – кукольные. Мы стали сочинять разные истории про этих бабку и дедку. Одна из них и стала основой сюжета: бабка заболела, а дедка делает ей укол. Сложно было создать самих кукол – впервые в жизни этим занималась. Несмотря на то, что многое умею и люблю делать руками, это очень сложно. Швейной машинкой можно было пользоваться только ночью, в остальное время она была занята кем-то еще. Сама штаны деду сшила – это мое первые мужские штаны в жизни! Сшила бабке платье с пуговками. Надо было все сделать так, чтобы ничего не топорщилось. Приятно, что чем больше делаешь, тем больше мелочей тебе приходит на ум, и кукла становится роднее. И как с ней можно расстаться после всего, что вы пережили вместе?..

- Твое представление о театре кукол изменилось после работы в этом спектакле в рамках школы?

- Я всегда была в восхищении от театра кукол, а теперь в еще большем восхищении, потому что попробовала это сама. У меня получалось придумывать кукольные этюды, работать с образами. Никто не верил, что я «из драмы» – говорили, что у меня мышление кукольника. Приятно было в этом как-то развиваться. Конечно, я не дотягиваю до высокого уровня профессиональных кукольников, которые умеют перенести все внимание на куклу. Если посмотреть видеозаписи наших этюдов, удивляешься: какая живая кукла у некоторых работает! А смотришь на кукольника в это же время — он недвижим, сосредоточен и знает, какая точка у куклы ведущая, где у нее центр тяжести, как это отыграть руками.

Если в этюде две куклы и надо, чтобы они одновременно смотрели в одну точку – как это сделать? Когда куклы смотрят друг на друга, у них глаза не шевелятся, они статичные. Ты подстраиваешься под партнера, а он – под тебя. Высший пилотаж – чувствовать друг друга и понимать. Конечно, обязательно должен быть человек, который смотрит на это со стороны и может подсказать. А еще мы очень много работали перед зеркалом: иначе не видишь, что у тебя кукла творит.