Работая в «Няръяна вындер» в 2000‑е годы ответственным секретарем, с удовольствием читала краеведческие статьи Александра Александровича, поражалась, как человек в столь солидном возрасте столько знает, помнит, излагает хорошим литературным языком. Лишь изредка у меня возникали вопросы к автору, нужны были уточнения, и я набирала его номер.

Журналист и краевед: кто кого?

Предъюбилейное интервью было немного скомкано: спросить хотелось о многом, но каждый вопрос подразумевал целую тему. К тому же Александр Александрович не всегда понимал мою быструю речь, и сыну приходилось выступать в качестве «переводчика».

Мы говорили о том, как юбиляру удаётся так много успевать, чем он гордится и о чём жалеет, чем бы занимался, если бы удалось начать жизнь заново. Зная, что Александр Александрович сожалеет о позднем приходе своём к писательству, выпуску книг, которые всегда находят своего читателя, я удивилась ответу на последний вопрос: «Занимался бы тем же самым» – «Всё правильно делали?» – «Иначе не мог».

И вот теперь, вчитываясь в «Верхнетоемского летописца» – сборник, составленный сыном Вениамином, а также коллегами, единомышленниками, друзьями, – я ещё отчётливее понимаю, почему тогда, за четыре года до кончины, Александр Александрович так ответил.

Александр Тунгусов со школьной скамьи мечтал быть человеком пишущим и стал блестящим журналистом, публицистом. Писал хорошие, крепкие стихи. Своё мастерство он начал оттачивать на войне, публикуясь во фронтовых и армейских газетах. Вернувшись домой, работал в районной газете, затем в областной, сотрудничал со многими изданиями. Александр Тунгусов писал на самые различные темы, в том числе на самые жгучие, болевые, и всегда добивался принятия мер по проблемам, которые поднимал. Для этого он обращался в различные инстанции – партийные, хозяйственные; конечно, это отнимало много времени, но такой уж он был дотошный и настойчивый журналист.

«Краевед. Это слово мне приписали после войны, – отмечал Александр Александрович. – А начал с ним разбираться, и оказалось, что краеведением занимался неосознанно со школьной скамьи». Получается, он занимался тем, что любил и сам выбрал.

Александр Тунгусов не жалел своего времени и сил для работы со школьниками и молодёжью. Беседовал с ребятами на самые серьёзные темы, привлекал их к краеведческой и юнкоровской деятельности. Приведу цитату из писем Владимира Тюпина: «Александр Тунгусов – мой крёстный в журналистике, краеведении. Поддержка для каждого в любом деле важна, а для детей и подростков – особенно. Испытав это на себе, мысленно склоняю голову пред именем моего старшего друга».

Пиарил… Верхнюю Тойму и Пустозерск

Рассматриваемая нами книга начинается с рассказа о том, как Александр Тунгусов искал свои корни, пытался понять происхождение своей редкой фамилии. И ему это удалось – нашёл шесть (!) поколений по линии отца, считал вполне возможным факт, что в нём течёт кровь сибирских аборигенов.

В письме журналисту и редактору Виктору Страхову, которое публикуется впервые, Александр Тунгусов писал: «И ещё лежит на столе стопка бумаги, на первом листе которой написано: «Хроника села Верхняя Тойма (1137-1977)» – тоже надо бы давно заняться, да лежит здесь же стопка словарей весского, марийского, коми, ненецкого, венгерского языков, это я уточняю топонимы наши. Выяснил: многие названия наших рек, озёр, болот, ручьёв и т. п. переводятся именно с этих языков; то есть первонасельниками нашего края были племена весь, мери, пермяки, а потом уже пришли славяне новгородские с Понизовья». Занимаясь своей родословной, работая в архивах и публичной библиотеке в Москве, исследователь обнаружил документы, позволяющие утверждать, что село Верхняя Тойма зародилось в 1137 году и на десять лет старше Москвы!

Краевед-исследователь и журналист прекрасно уживались в Александре Александровиче и помогали друг другу. Особенно ярко это проявилось, когда Тунгусов жил и работал в Нарьян-Маре. После встречи с учёным-археографом Владимиром Малышевым в жизнь нашего героя вошёл Пустозерск и уже не отпускал. «Тунгусов искал информацию в архивах, собирал воспоминания жителей, обследовал старые дома в поисках пустозерского архива, но главное – «боролся» за Пустозерск: пытался привлечь внимание учёных, писателей, чиновников и простых людей к первому городу Заполярья. В то время историческая ценность Пустозерска не казалась людям очевидной. Знаменит он был разве что «сидением» протопопа Аввакума, да и то потому, что интерес к его «Житию…» высказали Максим Горький и Лев Толстой», – пишет сотрудник Ненецкого краеведческого музея Евгения Колесникова.

Колесникова назвала мэтра краеведения «одним из первых пиарщиков Пустозерска», с чем трудно не согласиться. Но модное слово «пиарщик» в отношении Тунгусова имеет сугубо положительное звучание. И совершенно не случайно именно к Александру Александровичу попали бесценные документы архива пустозерских церквей. А он пригласил в Нарьян-Мар учёного Малышева, и тот распорядился документами так, как надо – в интересах науки и людей.

Под одной обложкой

Мне очень понравилась глава «Дорогие однополчане» – возможно, потому, что раньше о военном прошлом Александра Александровича знала мало. Оказалось, он был призван в армию ещё в 1939 году, воевал с самого начала в штабе противотанкового полка. «Два ордена Красной Звезды получил не только за работу в штабе, но и за настоящие схватки с немцами, которые прорывались из окружения в ходе операции «Багратион», – писал историк Юрий Канев.

В архиве Александра Александровича хранилась не одна сотня писем от однополчан. Переписку с ними и членами их семей он вёл всю жизнь. Никто лучше Тунгусова не знал историю полка, ведь он сам писал её, будучи штабистом, а после войны однополчане обращались к нему с просьбами подтвердить то или иное событие, касающееся непосредственно их. «Отец знал, что у многих бывших фронтовиков маловато было грамоты, умения разобраться в реалиях окружающей жизни, постоять за себя или родных. Когда они к нему обращались за советом или помощью – тут же спешил на выручку», – пишет сын Вениамин.

Среди писем отца, вспоминает автор-составитель сборника, были такие, что содержали информацию о погибших однополчанах, очень нужную родным. Так, более тридцати лет после войны близкие ничего не знали о судьбе брата и друга – младшего лейтенанта Павла Семенюты, и вдруг получают весточку из Архангельской области, что у отправителя хранится его военный дневник! И это только один пример, а их десятки… Так вот куда, в частности, уходило драгоценное время Александра Александровича, и его всегда не хватало! Вот почему он не мог иначе – считал своим долгом помогать однополчанам до тех пор, пока к нему обращались боевые друзья… Точно так же он не мог оставаться равнодушным, когда нужно было решить ту или иную проблему, важную для односельчан, земляков, через газету – и это тоже отнимало силы и время, но иначе он не мог…

Про Александра Тунгусова написано много и в разных жанрах, но «Верхнетоемскому летописцу» я склонна доверять особо, поскольку кто же, как не сын Вениамин, единомышленник и помощник, знает его лучше. А потому благодарна за то, с какой любовью подобран материал – воспоминания, письма, стихи, статьи и интервью о герое книги. И за оформление глав, обложки, форзаца и нахзаца. Причём если на форзаце размещены фотографии, связанные с Верхней Тоймой, то нахзац отдан Нарьян-Мару и Пустозерску.

Книга «Верхнетоемский летописец» – сборник, в ней много авторов, а потому и читается она не залпом, а медленно и с наслаждением, поскольку у каждого автора воспоминания или письма свой стиль, свои задачи. Составителю удалось собрать под одной обложкой абсолютно разных личностей по принципу близкого знакомства с Александром Александровичем, и это здорово. Портрет получился яркий, многогранный, полный.

Назвать можно было так: «И это всё о нём». Потому что Верхняя Тойма в жизни и деятельности героя книги хоть и главная, но далеко не единственная страница. Его творческое, историческое, общественное наследие гораздо шире и глубже отношений с родиной. И пусть в следующий, 110‑летний юбилей Александра Тунгусова увидит свет книга с другим названием и несколько иным содержанием. Уверена – она тоже будет интересна многим.