-  Андрей Алексеевич, вы называете своим вдохновителем Хармса, который говорил, что ненавидит детей...

- Я думаю, во-первых, что он эпатировал. Во-вторых, у самого Хармса детей не было. У меня двое, и был, конечно, период, когда по своему внутреннему «устройству» они «совпадали» с моими читателями. 

- Как современному писателю «достучаться» до ребенка, конкурируя с телевидением и компьютером?

- На самом деле писатели не сильно «стучатся» к читателям — и к большим, и к маленьким. Мы сочиняем прежде всего для своего удовольствия. «Достукиваться» до детей - обязанность родителей. Поэтому хорошая книжка должна быть очень понятной, но не примитивной, чтобы им тоже было интересно. Как пирог: слой для ребенка, слой для среднего взрослого, слой для умного взрослого...

Я не задумываюсь, что бы такое сотворить, чтобы понравиться детям. Не замечали, что, как правило, великие поэты очень плохо пишут для детей? Потому что начинают заискивать, искать какой-то другой слог... Почитайте стихи для детей Блока — ну, скучно. Кошмарные детские стихи у Бродского. Здесь нужно умение мыслить просто. Не знаю, умею ли я мыслить сложно, но мыслить просто умею точно.

- «Бумажные» книги все менее востребованы — популярны электронные, читающие люди «уходят» в Интернет. Вас это беспокоит? Помимо всего прочего, для писателя это и денежные потери.

- Не сильно. Деньги не являются определяющим фактором. Когда они у тебя есть. В Сети можно найти невероятное количество интересных текстов, среди них где-то там и мои. Я  обворован Интернетом и не протестую. Лишь бы до читателя доходили.

- А сами вы ведете блог, общаетесь в социальных сетях?

- Практически нет. Во-первых, я технически отсталый человек и мне лень в этом разбираться. Во-вторых, в соцсетях по каждому поводу происходит виртуальный референдум. Умных людей там меньшинство, зачем я буду читать о себе кучу ерунды и расстраиваться?

- Меньше слов, больше картинок — принцип издателей детских книг. Как происходит выбор художника?

- Поначалу издатель вообще не спрашивает автора, как иллюстрировать книжку: ты должен быть счастлив уже потому, что ее взяли. Так было и со мной первые лет пятнадцать.

Затем возникает проблема другого свойства. У продавца книг за редким исключением нет своего вкуса. А иногда он говорит: «Зря ты думаешь, что я не вижу — художник гениальный. Но это не будет продаваться. А мне нужно реализовать продукт, и я знаю как». Действительно, чаще всего мы судим о предпочтениях, уровне российского читателя слишком оптимистично. Опыт показывает, что наш народ не так уж продвинут: его устраивают посредственные иллюстрации, ему нравятся плохие художники. И с этим ничего не поделаешь. Конечно, я десятки раз мог встать в позу, но тогда, может быть, до сих пор не выпустил бы ни одной книжки.
Сейчас издательства стоят в очередь, и я стал себе позволять говорить: «Вот эту книгу хочу делать с этим художником. Если вас не устраивает — до свидания». И книг с хорошими иллюстрациями у меня выходит больше. Но до этого еще надо дожить.

- Каковы сегодня размеры авторских гонораров? Как относитесь к тому, что кто-то другой зарабатывает на вашем творчестве гораздо больше, чем вы?

- Нормально. Даже в мыслях не возникает: «Вот гад, сколько на мне наварил». Предупреждаю издателей, если есть ощущение, что книжка будет плохо продаваться. Я свое вознаграждение в любом случае получу, но никак не хочется, чтобы, публикуя мои стихи, кто-то проиграл. Чем больше издатель зарабатывает на книге, тем больше уважает автора, а значит, и мои гонорары растут.

Это тоже коммерция, и есть достаточно большое количество писателей, которые банально демпингуют. Чтобы вы ориентировались: автор получает от продажи книжки порядка 8%. Кому-то очень хочется влезть в эту среду, а стихи не особо какие, и он соглашается на 2%. Я никогда не демпинговал, даже когда понимал, что книга может вообще не выйти. Это профессиональная позиция. Многим хорошим писателям предлагал совместно держать хоть сколько-нибудь приличную процентную планку, иначе о нас будут вытирать ноги. Но ничего из этой затеи не вышло.

Сейчас я неплохо зарабатываю. Не горжусь этим, просто так получилось. Если очень хочу выпустить какую-то книгу, могу понизить свой процент, в том числе и в пользу хорошего художника, или вообще отказаться от вознаграждения.

- Вы давно работаете с архангельским художником Дмитрием ТРУБИНЫМ. Он разделяет такие взгляды?

- «Своим» художникам я могу просто отдать стихи и сказать: «Рисуй, как сочтешь нужным». Очень редко мы делаем книгу вместе. Пожалуй, первый такой опыт был как раз с Дмитрием Трубиным. Когда у нас с Виктором Чижиковым вышла книжка «333 кота», Трубин страшно обиделся: у меня, мол, тоже котов много. Я ответил, что котов пока хватит.

Тогда Трубин предложил огромную кучу мышей, и я стал писать к ним стихи. Так раскочегарился, что стихов стало больше, чем рисунков. Вместо одной книжки получилось две - «Мышарики» и «Путешествие в Мышляндию». Никаких денег нам это не принесло. Не знаю, как насчет славы. Во всяком случае, приятно, что получился интересный продукт, которым мы вместе поигрались. Котов дети любят больше, но могут по-человечески относиться и к мышам.

- Интересно узнать ваше мнение о современных мультфильмах.

- За последние 20 лет по моим сценариям вышло около двадцати мультфильмов. Почти все никакие. И таково состояние нашей анимации вообще. В моем случае исключение — полнометражный мультфильм «Ку! Кин-дза-дза», который появился в прокате два месяца назад. Но это Данелия. К нему можно относиться по-разному, однако мастер он великий: никогда в жизни не халтурил и не писал ничего «на коленке». Кроме того, в фильм было вдуто огромное количество денег, его делали пять лет. Неплохим был еще старый мультик «Умная собачка Соня». Пожалуй, все.

Раньше в стране всего две студии занимались анимацией - «Союзмультфильм» и «Экран», было пять-шесть замечательных режиссеров, почти никого из них уже нет в живых. Ничего хорошего не могло получиться, когда рухнула эта система. Да, я пишу сценарии к мультфильмам, хотя практически не сомневаюсь, что делать их будут плохие режиссеры. Часто отдаю какие-то вещи просто потому, что вот, например, женщина-режиссер, ей скоро на пенсию, детей-внуков кормить надо, а под мой сценарий деньги ей дадут. Это почти благотворительность. Никакой радости анимация не приносит.

- «До кучи», «блюдинг» - в ваших стихах можно встретить немало подобных словечек. Не относитесь к борцам за чистоту русского языка?

- Почти все мы довольно плохо и коряво говорим. Нас этому не учат ни в школе, ни дома — вообще нигде и никак. Самая лучшая речь у эмигрантов: если вы встретите даму лет за 80 с русскими корнями, живущую во Франции, она с вами пообщается на прекрасном литературном. Стоит ли при этом говорить о деградации языка...

Он потому великий и могучий, что постоянно впитывал и обживал иностранные словечки: это всегда был микст, пицца. Еще Пушкин говорил, что галоши есть галоши и не нужно выдумывать мокроступы, якобы борясь с варваризмами. Также и сегодня: убийца — это по Достоевскому, а киллер — совершенно другое. Не надо бояться за русский язык, он умнее нас.