«Адмирал Кузнецов», которого в завершающемся апреле показал главный телеканал России – Россия‑1 – все‑таки больше похож на многосерийный фильм, чем на сериал, и по продолжительности, и по «законам жанра». Он заслуживает внимания уже хотя бы поэтому: в последние десятилетия такое – скорее исключение, чем правило. Да и сам главный герой для нас – фигура знаковая. Коля Кузнецов родился в деревне Медведки нынешнего Котласского района. Правда, в далеком 1904 году относилась она к Великоустюжскому уезду Вологодской области, да не так теперь это и важно, жителей там все равно практически не осталось. Трудовой путь, как в советские времена было принято говорить, Николай начал на речных судах тоже в наших краях – в Котласе и Архангельске.

В 1920‑х Николай Кузнецов служил уже в Петрограде, там же окончил Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. Снова служил – на Чёрном море, командиром батареи, командиром роты, вахтенным начальником. И снова учился – в Военно-морской академии, которая теперь носит его имя. И снова служил – помощником командира крейсера, командиром крейсера, в республиканской Испании, командовал Тихоокеанским флотом.

Март и апрель 1939‑го Николай Герасимович был заместителем наркома, а 29 апреля уже стал наркомом ВМФ СССР. И был, судя по результатам боевых действий на воде и прибрежной части суши, весьма достойным главкомом. По-видимому, именно это и защищало строптивого по характеру Кузнецова от неоднократных попыток приближенных Сталина убрать его с глаз долой – по крайней мере, если верить фильму.

В опалу нарком попал уже в послевоенные годы, когда его биография превращается в череду падений и взлётов. Но этот период уже остался «за кадром» – невозможно вместить в восемь серий всю жизнь человеческую, особенно если речь идёт о человеке незаурядном. Так что с этой точки зрения дурных слов авторы «Адмирала Кузнецова» не заслуживают. Досадны мелкие погрешности в деталях интерьеров и одежды, хоть они и компенсируются добротной игрой большинства актёров. Понятно, что члены съёмочной группы сами войны помнить не могут – просто по возрасту – но работы предшественников-кинематографистов зря они не посмотрели внимательно.

По стечению обстоятельств, один из таких фильмов промелькнул в те же дни на одном из каналов «бесплатной двадцатки». Картина «Живые и мёртвые», снятая Александром Столпером по одноименному роману Константина Симонова, заслуженно считается классикой советского военного кино. Между тем, возможности начала 1960‑х, когда фильм снимался, не идут ни в какое сравнение с ресурсами авторов «Адмирала Кузнецова». Да, теперь легко показать крупным планом горящий самолёт. Но полуторка с растерянными солдатами и – вдалеке, в небе – горящий самолет, тянущий за собой шлейф черного дыма и падающий в лес, гораздо страшнее и точнее воссоздают атмосферу первых дней войны.

В старом фильме нет ни наркомов, ни судьбоносных военных операций. Есть потерявший свою редакцию в неразберихе отступления политрук Синцов и «маленькая докторша» Овсянникова, есть командующий дивизией полковник Зайчиков и командующий полком комбриг Серпилин, только что вернувшийся «оттуда», а теперь отчаянно удерживающий позиции под натиском фашистских танков. И ещё сотни красноармейцев и офицеров, среди которых есть и герои, и негодяи, неделями идущие к своим по оккупированной территории. Двухсерийный черно-белый фильм – при всей скромности событий и персонажей – оказывается масштабнее и значимее восьмисерийного полноцвета. Это, что называется, суметь надо было.

Впрочем, сравнение несравнимого заведомо субъективно. Как творческие люди говорят: вкусовщина. А спорить о вкусах – дурной тон. Тем более что и столперовская работа небезупречна. Например, она вызывала – и вызывает – критику тех, кто хорошо знает сам роман: треть, если не половина оригинала осталась «за рамками» сценария. Что касается «картинки», парадокс состоит в том, что современные технологии открывают большие возможности, но простота, с которой теперь можно решить неразрешимые прежде задачи, почему‑то подталкивает к упрощению самих этих задач. Так что не будем слишком строги к современным кинематографистам.

С точки зрения представления широкой публике истории Великой Отечественной войны два фильма дополняют друг друга, хотя и решают эту задачу по-разному.

В «Живых и мёртвых» причины трагического хода событий первых дней и месяцев войны не называются, на них лишь указывают отдельные фразы, иногда даже намеки. Вот тихоходные и беззащитные бомбардировщики ТБ‑3 идут бомбить мост через Березину. Выполнив задание, на обратном пути они становятся лёгкой добычей «мессершмиттов».

Лётчик, выпрыгнувший с парашютом из горящего самолёта, говорит: «лучший экипаж в полку был, отдали на съедение ни за грош!» На прикрытие следующей тройки вылетает генерал-лейтенант Козырев. В генерал-лейтенанты его прямо из полковников произвёл сам Сталин после Халхин-Гола и «назначил командовать истребительной авиацией целого округа». Его тоже сбивают, и перед лицом смерти, он признаётся сам себе, что «он не умел командовать никем, кроме самого себя, и стал генералом, в сущности, оставаясь старшим лейтенантом. Это подтвердилось с первого же дня войны самым ужасным образом, и не только с ним одним». За пределами фильма остался ещё более страшный симоновский текст: «Он вспоминал … с какой беспечностью относился к тому, что вот-вот начнется война, и как плохо командовал, когда она началась… свои аэродромы, где половина самолётов оказалась не в боевой готовности, свои сожжённые на земле машины, своих лётчиков, отчаянно взлетавших под бомбами и гибнувших, не успев набрать высоту. … Почти все недавно полученные округом новые истребители, МИГи, были сожжены на аэродромах». Кто виноват? Козырев, не умевший командовать, или тот, кто его назначил на высокую командную должность?

В «Адмирале» сюжет, казалось бы, прямо противоположный: Кузнецов, в отличие от Козырева, и близость войны понимает, и командовать умеет. Как и Козырев, обладает личной храбростью и не боится брать на себя ответственность. За несколько дней до нападения Германии на СССР он, вопреки мнению главкома Северо-Западного направления Климента Ефремовича Ворошилова, организовал противодействие разведывательным полётам люфтваффе, чем едва не навлёк на себя гнев самого Сталина, боявшегося спровоцировать немцев. В ночь с 21 на 22 июня 1941 года Кузнецов приказал привести все флоты в полную боевую готовность. В итоге ни корабли, ни морская авиация практически не понесли потерь в первые дни войны – чего не скажешь, например, об авиации истребительной. И сама решительность наркома, и её результаты однозначно высоко оцениваются практически всеми историками.

Более спорной выглядит история так называемого «Таллиннского перехода». О необходимости перебазирования Балтфлота из столицы советской Эстонии в Кронштадт речь шла ещё в начале июля 1941 года. Но решение об эвакуации флота вместе с оборонявшими город сухопутными частями, материальными ценностями и значительным количеством гражданских лиц было принято лишь 26 августа, когда немецкая артиллерия уже вела по порту прицельный огонь. За трёхдневный переход было потеряно больше четверти кораблей и вспомогательных судов, из 42 000 человек погибли свыше 15 000. Одни исследователи считают главным виновником задержки всё того же Ворошилова, убедившего Верховного главнокомандующего, что Таллин врагам не сдадут, а уже Сталин не позволил Кузнецову своевременно вывести флот. Другие утверждают, что против эвакуации возражали и Ворошилов, и сам Кузнецов.

По версии авторов фильма, в истории с «Таллиннским переходом» Кузнецов Ворошилова победил, но – увы – слишком поздно. Такой компромисс понятен: фильм должен подчеркнуть выдающиеся успехи и личные качества главного героя. Этой же цели служит представление некоторых деятелей высшего военного руководства в достаточно неприглядном виде. Сталин в первые дни войны выглядит растерянным и подавленным. Ворошилов упрям и консервативен. Берия собирает компромат на главкома ВМФ и ведёт против него аппаратные игры, а Мехлис открыто обвиняет его в работе на врага.

О том, насколько это верно, пусть судят историки. Но цель достигнута: фильм вызывает не только восхищение наркомом Кузнецовым, но и гордость за мужество матросов и солдат во время Великой Отечественной войны, сближаясь в этом отношении с «Живыми и мёртвыми».

Эффект – и в том, и в другом случае – снижает периодически сменяющая героические и трагические кадры фильмов жизнерадостная реклама пылесосов, препаратов для крепкого сна, средств от варикоза или перхоти и тому подобного. Она способна свести на нет любые усилия даже самых талантливых кинематографистов. И если другим каналам такая неразборчивость ещё простительна, то «России‑1», к тому же получающей государственное финансирование, стоило бы, что называется, ранжировать приоритеты.

Людей, останавливающихся у памятника Николаю Герасимовичу на набережной Северной Двины, в тёплые выходные – после завершения показа «Адмирала Кузнецова» – стало больше. И это – тоже результат.