За прошедшие с тех пор десятилетия потребителей реабилитировали. Есть даже специальный закон о защите прав этих бездуховных людей, к которым относимся мы все – за редчайшими исключениями, которые, как известно, только подтверждают правило. Кстати, закон этот на момент принятия считался одним из самых совершенных в мировой практике. Мы все потребители: ровно потому, что у каждого из нас есть потребности – в пище, одежде, медицинских и образовательных услугах, в конце концов, в крыше над головой. Другое дело, что потребности различаются в зависимости от характера, привычек и достатка. И адаптируемся мы к воздействию санкций на наши возможности тоже по-разному.

Один столичный знакомый, человек с доходами выше среднего, не спеша пробиравшийся через уличные пробки на здоровом «Ниссане», пару месяцев назад остался без работы. Первое, что он сделал, купил скромную «Шкоду», объяснив, что содержать прожорливый джип для безработного слишком накладно. Как говорится, богатые тоже плачут. А те, кто встретил очередной кризис без столь серьезных проблем, как корм для дорогого «коня», все внимательнее присматриваются к цветным ценникам в «Пятерочках» и «Магнитах». Да и в «Союзах» покупателей становится заметно больше.

Не так давно «Московский комсомолец» (собственно московский, а не архангельский) сетовал, что на Тверской каждый третий магазин встречает покупателей объявлением о сдаче помещения в аренду. Так оно или нет – трудно судить, с Троицкого проспекта главную улицу столицы не видно. Но выглядит вполне правдоподобно: в центре крупнейших городов как раз и были магазины тех брендов, которые стремительно покидают нашу страну, а более скромным аренда там была просто не по карману. В торговых центрах Архангельска тоже появляются «зияющие пустотой» витрины, хотя, конечно, и не так часто. Гораздо заметнее, что поток посетителей редеет на глазах, его теперь уж и потоком-то не назовешь.

В целом ситуация и в Москве, и в Архангельске, и в Плесецке, и в сотнях других населенных пунктов пока далека от катастрофической, которую люди старшего возраста хорошо помнят по 80-м годам прошлого века. Но многие эксперты предупреждают: экономика огромной страны вообще и потребительский рынок в частности очень инертна. Поэтому всерьез говорить о влиянии санкций пока рано, ситуация станет понятна к концу лета – началу осени.

Среди обсуждаемых прогнозов – рост безработицы и закрытие десятков тысяч магазинов по всей стране. Наиболее радикальные представители оппозиции потирают руки в социальных сетях: дескать, люди, привыкшие за последние десятилетия к хорошему выбору товаров, не потерпят полупустые полки в магазинах. И предрекают политические перемены. Другие их единомышленники из-за катаклизмов на потребительском рынке катаклизмов политических не ждут. Они напоминают, что в российских городах начала XX века дефицита товаров не было, жизнь в столицах «била ключом». Когда пришедшие к власти большевики ввели карточки и нормы выдачи буквально на все, это не привело к их падению, даже серьезных протестов почти не случалось.

Рассуждения эти, безусловно, верны. Но их авторы упускают из виду «середину»: дефицит советской поры пришел на смену не предреволюционному расцвету «потребительского рынка», а голоду и неразберихе Первой мировой и Гражданской войн и последовавшей затем разрухе. Так случилось, что именно нашему городу в годы военного лихолетья пришлось особенно тяжело. О жизни Архангельска и архангельских потребителей в годы Первой мировой войны есть прекрасная книга для учителей, написанная Татьяной Трошиной лет пятнадцать назад.

Город, который в 1914 году стал важнейшим транспортным узлом для всей Российской империи, оказался совершенно не готов к огромной нагрузке. Необходимость обеспечивать погрузочно-разгрузочные работы в порту привела к стремительному росту населения. Если на 1 января 1914 года здесь проживало всего 43,4 тысячи человек, то на конец 1915-го – уже 51,5 тысячи человек в самом городе и еще 70 тысяч в ближайших окрестностях. А на 1 января 1917 года население собственно Архангельска достигло 65,5 тысячи, причем эта статистика не учитывает находившихся в городе военнослужащих.

По мнению Татьяны Трошиной, наплыв пришлого населения и большое количество расквартированных в городе воинских частей привели к острой нехватке продовольствия. Продовольственный кризис в Архангельске явно наметился уже первой военной зимой. Запрет на вывоз хлеба из страны сразу после начала войны и полный запрет на экспорт продовольствия и фуража в феврале 1915 года проблему не решили. В Сибири, которая традиционно поставляла хлеб, производились первоочередные казенные закупки. Даже то, что удавалось, доставить в Архангельск не получилось: часть реквизировали военные ведомства, а часть везти было не на чем – не хватало вагонов.

Весной и летом 1915-го ситуация ухудшилась. Газета «Архангельск» 6 мая писала: «Запасы продуктов заметно сокращаются. Муку продают не свыше пуда. Сахар – там, где он еще есть, – отпускали вчера не свыше 5–10 фунтов по совершенно произвольной цене». В 1917 году власти разрешили импорт продовольствия и товаров первой необходимости, но эта мера оказалась практически бесполезной: из-за падения курса рубля закупаемое за рубежом оказывалось не по карману большинству потребителей. В городе действовали минимальные продуктовые нормы. В начале 1917–1918 учебного года Городская продовольственная комиссия обеспечивала «детей завтраками, состоящими из сладкого чая и булочки, что составляло треть месячной карточки на ребенка».

Причины, которые можно считать объективными, усугублялись неловкими действиями власти. Архангельская губерния оказалась в числе жертв «губернаторской чехарды»: последний император, стремясь хотя бы отчасти сбить накал недовольства подданных, менял губернаторов там, где градус этого недовольства был слишком высок. В нашем случае ситуация усугублялась еще и конфликтом между гражданской и военной властями. Губернатор С. Д. Бибиков был отправлен в отставку и в январе 1917-го уехал из Архангельска. Кстати, в дореволюционной истории он оказался последним губернатором нашей губернии: его преемник еще не успел доехать, как Временное правительство упразднило саму эту должность.

Брестский мир и окончание Первой мировой войны облегчения не принесли. Для Архангельска долгожданная демобилизация обернулась резким увеличением числа безработных. Административные меры в виде запрета на въезд в город оказались неэффективными: как указывает Татьяна Игоревна, «рабочие, надеясь на привычные во время войны заработки, буквально наводняли Архангельск».

Чем в итоге для нашей страны обернулись катаклизмы начала прошлого века, хорошо известно. И вряд ли стоит удивляться, что лет сто тому назад потребители были рады хотя бы скудному набору товаров в магазинах. Сбудутся ли в наши дни прогнозы о закрытии десятков тысяч магазинов или нет – время покажет.