Дифирамбы в адрес Горбачёва ожидаемо разнеслись из стран дальнего Запада, на родине к сообщениям об уходе Михаила Сергеевича из жизни отнеслись значительно более сдержанно.

Но что интересно, и в официальных российских комментариях, и даже в правительственном отклике из Китая содержалось признание большой роли, которую он сыграл в истории страны. Российская власть эту роль предпочла не конкретизировать, китайские товарищи напомнили, что он значительно улучшил отношения наших двух стран. Стало быть, во многом заслуга Горбачёва в том, что у нас ныне выстроились хорошие доверительные отношения с восточным соседом, с которым СССР практически открыто воевал с 1969-го по 1979 год. Это, безусловно, очень большой плюс в карму. Он позволяет понять, отчего далеко не бесспорные инициативы генерального секретаря и президента не получали должного противодействия со стороны его коллег и товарищей по партии. Михаил Сергеевич обладал ярко выраженной политической харизмой, ему доверяли, с ним хотели договариваться политики самых разных стран.

Внутриэлитарная популярность Горбачёва была сопоставима по масштабам с популярностью Сталина, поэтому публичные критические замечания снизу, к примеру, от депутата Верховного Совета СССР Сажи Умалатовой, не могли иметь каких-либо последствий. А нынешний лидер КПРФ Геннадий Зюганов, комментируя уход из жизни бывшего генсека ЦК КПСС, разразился 10-минутной бранной речью в его адрес, но не сказал главного: отчего советская партийная элита так слепо шла тогда за Горбачёвым?

Отчего «поправить» Михаила Сергеевича, причем неудачно, решились лишь в августе 1991 года? Ведь страна-то пошла «вразнос» уже после октябрьского пленума ЦК КПСС 1987-го, когда произошел раскол в руководящей верхушке, а целью развития была провозглашена политическая реформа, взят курс на построение демократии европейского типа. В стране нарастал экономический хаос, дефицит становился всеобщим, а еще с декабря 1986 года из-за неудачных кадровых решений в Казахстане произошли волнения на национальной почве…

Ответ простой: огромная страна тогда как будто попала в капкан. В Восточной Европе, прежде всего в Польше, росло социальное неблагополучие, в Афганистане СССР проводил военно-политическую специальную операцию, исход которой также оптимизма не внушал и требовал значительных финансовых вложений. В условиях санкций со стороны США решать проблемы советское руководство задолго до Горбачёва почему-то принялось за счет европейских потребителей – назло Рейгану в кратчайшие сроки строились трубопроводы. А после 1985 года цены на нефть рухнули, ударный труд тысяч комсомольско-молодежных бригад оказался вдруг сизифовым. Надо было как-то поддерживать растущий внутренний спрос в условиях, когда импорт становился невозможен, вот и потребовался ускоренный перевод экономики на рыночные рельсы, что к тому времени под руководством Дэн Сяопина довольно-таки успешно делали, кстати говоря, уже и китайцы.

В этом специфика СССР – нужно было разрулить проблемы на Западе. Гласность, перестройка, глубокая ревизия советской истории преследовали одну цель: примирение с Европой, достижение некоего мировоззренческого консенсуса, с тем чтобы при помощи инвестиций и современных технологий начать улучшать жизнь советских людей.

Когда мне довелось недолго поучиться социологии в Великобритании (в 1990 году), впечатление складывалось такое, что попал на другую планету – обычные люди пользовались радиотелефонами, пластиковыми банковскими картами, в Кентском университете действовала компьютерная сеть с мониторами в студенческих комнатах на одного человека… Ничего подобного в СССР и близко не было. Во многом по этой причине тогда депутаты Верховного Совета торопились признать преступным пакт Молотова – Риббентропа, менялись в корне взгляды и на другие исторические события.

Право идеологического первородства и даже, страшно сказать, завоевания социализма многие советские люди были готовы продать за «чечевичную похлебку». СССР был в конфронтации и с Западом, и с Китаем, и со всем мусульманским миром, страна никак не могла научиться существовать не в огненном кольце. И Горбачёв, как мог, входил в образ этакого коммунистического Антимоисея.

Вероятно, главный недостаток Горбачёва – его забронзовение, сформировавшееся чувство собственной непогрешимости, отсутствие доверия и уважения к коллегам, среди которых ведь были и его университетские друзья! Если бы вдруг в августе 1991 года он поддержал введение чрезвычайного положения в стране, выступил с телевизионным обращением, отложил подписание Союзного договора, начал руководить страной в авторитарном стиле, история страны могла бы стать совсем другой. Вместо этого мы не так давно услышали от него критику в адрес Путина за управление в «ручном режиме». Нельзя же быть таким самоуверенным, тем более, если тебе не удалось довести задуманное до конца…

Быть может, проблема в том, что и замысел перестройки был так себе, на троечку, раз общество наше таким стало? Мы, бывшие советские люди, сотворили себе кумира, восхищаясь по фильмам образом жизни далеких стран, не обращая внимания на собственные традиции и возможности. Мы захотели инвестиций, сладкой жизни «на халяву», а вместо этого теперь трудимся на двух-трех работах в поисках хлеба насущного, забывая о пенсиях и нормальных детских пособиях, которые, кстати говоря, в СССР стали появляться при Горбачёве. Мы хотели отказаться от славного прошлого, убежденно, по-марксистски полагая, что в этом мире не существует ничего, кроме ценностей материального порядка, и обожглись на Западе о неизменное огненное кольцо, которое, похоже, всегда будет таковым, и с этим ничего не поделать.

Идолы и идеалы перестройки еще станут предметом тщательного анализа. Отход от коммунистической идеи был не случаен: народ СССР заплатил очень высокую цену за Гражданскую и Великую Отечественную войны. Идея построения общества на новых началах стала всеобщей, но перестала пользоваться уважением там, где она появилась на свет…

Нам решительно противопоказаны сегодня люди, полагающие себя лидерами общественного мнения, мало что собой представляющие, но уверовавшие в свою непогрешимость. Когда депутаты Госдумы предлагают объявлять преступниками наших спортсменов-олимпийцев, которые уезжают в другие страны, чтобы принимать участие в различных международных спортивных соревнованиях, когда такой великий тренер, как Татьяна Тарасова, возможно, по причине столь публичного мракобесия, переезжает из России в США, впору задуматься – а усвоен ли этот урок Горбачёва?

Быть может, смерть Михаила Горбачёва заставит нас по-новому взглянуть на вещи: мы должны не судить его, а попытаться понять на его примере, отчего нужно избавляться нам самим. С тем, чтобы стать идеальными винтиками истории. И при этом, да, и себя не забывать. За что, собственно, и боролся наш дорогой Михаил Сергеевич. Да, новое мышление, знаете ли. Да-ду-да-ду-да.