Как это ни парадоксально, но в борьбе с эпидемией роль общества едва ли не больше, чем роль медиков: если первое не сформирует оптимальную модель поведения, проблем у вторых сильно прибавится. Для выработки этой модели необходим союз ученых, врачей, власти и – в первую очередь – граждан.

В России «слабым звеном» выступает, к сожалению, именно власть. Большинство европейских стран, добившихся успеха в борьбе с заразой, выбрали «среднюю» модель ограничений, в которой преобладают рекомендации, а не запреты. Расчет – на сознательность большинства граждан, и они, опять же в большинстве своем, отвечают разумно осторожным поведением. Шведский эпидемиолог в интервью РБК разъяснил главный принцип страны, где ограничений практически нет: «люди не глупы, если вы объясните им, что какие-то правила пойдут им на пользу, помогут другим, они вас послушают… такой принцип действовал бы в любой стране, не только в Швеции».

Как это ни парадоксально,
но в борьбе с эпидемией роль
общества едва ли не больше,
чем роль медиков...

У россиян вводимые ограничения вызывают множество вопросов. Почему нельзя гулять в парках, где нет проблем с соблюдением дистанции между людьми? Почему нельзя совершать спортивные пробежки на улицах, особенно когда на них почти никого нет? Почему на улице нужно носить маски, хотя и чужеродный ВОЗ, и наше родное МЧС объясняют, что это лишнее? В Москве, где режим самый жесткий, вопросов еще больше. Почему нельзя без пропуска поехать с женой на собственной машине на собственную дачу?

Может быть, все эти запреты действительно нужны, но тогда власть должна внятно ответить на все вопросы, возникающие у граждан. Вместо этого мы слышим выступления официальных лиц в стилистке «если граждане не будут нарушать, то с 12 мая начнем снимать запреты». Это больше всего напоминают диалог: «Мама, а купишь мне мороженое?» – «Если ты себя будешь хорошо вести!» Пассаж мэра Москвы о том, что «мы не хотим сценария» со вводом войск на улицы – это уже строгое предупреждение отца: не будешь учить уроки – в угол поставлю и уши надеру. Его же разъяснение: «Давайте представим себе, что завтра я говорю: прогулки москвичам с детьми во дворе, в парке, на улицах разрешаются. Как это будет выглядеть: все вываливают на прогулку» – ничуть не лучше. Горожане в его представлении — дети неразумные, которые без отеческой строгой заботы «делов натворят».

Может быть, все эти запреты
действительно нужны, но тогда
 власть должна внятно ответить
на все вопросы, возникающие у граждан.

Вопросы вызывает официальная статистика по двум столицам. В Петербурге, где ограничительные меры в сравнении с Москвой почти «европейские», на миллион жителей выявлено в шесть раз меньше заболевших. Почему? Потому что тестируют больше? Если половина выявленных за счет тестов – бессимптомные носители, значит, все равно остается разница в три раза. Потому что Москва – крупный транзитный узел? При таком соотношении больных в столице и за ее пределами бояться надо не Москве въезжающих, а остальной России – выезжающих из нее. Неспособность власти дать ответ на этот вопрос порождает у граждан следующий: а какой толк вообще в карантинных усилиях власти, если чем они жестче, тем хуже результат?

Организация собственно медицинской помощи вызывает вопросов не меньше. «Младший сын и его жена в больницах с подтвержденным COVID-19, госпитализированы были с температурой 36,6 - 37,1 и кашлем, тест на вирус сдали самостоятельно (за свои деньги). Невестку увезли в одну из переполненных больниц города, сына – за 120 километров в область. Все, что делается – это выдача таблеток и раз в сутки укол или капельница. Этого нельзя делать дома? Зачем забирать не требующих немедленной помощи людей из дома и часами мурыжить их в очередях вместе с теми, у кого счет идет на минуты? Непонятно. Зачем заполнять больницы пациентами со слабовыраженными симптомами и вообще без симптомов, в то время как врачи зашиваются с «тяжелыми»? Непонятно. Почему не организовать лечение «легких» случаев на дому? Непонятно». Таких записей на просторах Рунета насчитываются десятки, вряд ли их авторы не пытались задать вопросы по назначению и вряд ли получили ответ. Объясните людям понятно, почему так?!

Отсутствие ответов на очевидные
 вопросы и значимых результатов
карантинных усилий порождает
недоверие к власти и предлагаемым
ей противоэпидемическим мерам.

Вместо этого наша власть проявляет традиционную, хронически свойственную ей неспособность выстроить нормальную коммуникацию с гражданами. Она демонстрирует величие, не снисходя до диалога с «детьми малыми неразумными», отвечая на их вопросы угрозами, запретами и санкциями. Тут уж даже аналогия с семьей неуместна, скорее – детдом для трудных подростков. А уж штрафовать или, по крайней мере, пугать штрафами и одновременно взывать к сознательности - нерационально: у людей, загнанных по домам карательными мерами, чувство ответственности уступает место злости.

Отсутствие ответов на очевидные вопросы и значимых результатов карантинных усилий порождает недоверие к власти и предлагаемым ей противоэпидемическим мерам, причем чем меры жестче, тем недоверие и раздражение сильнее. Складывается впечатление, что власть сдержать эпидемию не может и действует в рамках запретов – ничего другого она не умеет, «страхуясь» на случай катастрофического развития событий: «мы же граждан предупреждали, граждане не слушали и гуляли где хотели, вот граждане и виноваты, что нам никак не удается победить коронавирус». На самом деле не граждане виноваты в отсутствии системы ограничений, основанной на согласии общества и власти. Это чиновники никак не могут перестать разговаривать с гражданами «через губу».

Для того чтобы этот союз состоялся, власть должна найти в себе силы проявить уважение к гражданам и от патерналистской модели во взаимоотношениях с обществом перейти к партнерской. 

Единственная альтернатива – это филиппинская модель, где президент разрешил полиции стрелять на поражение в нарушителей карантина. Результаты хорошие, заболевших на миллион филиппинцев раз в пятнадцать меньше, чем на миллион россиян. Но кто же поверит статистике после таких решений президента?