Основной вопрос не в том, какая партия выйдет победителем, – это уже очевидно. Интересна явка, а также то, каким образом её уровень будут регулировать приезжие политтехнологи на этот раз.

Игра на эмоциях

Итог прошлого единого дня голосования – некоторый прирост активности электората, каковой, впрочем, жёстко контролировался. Едва ли просто так в самый последний момент вдруг перенесли конкурс на избрание главы Северодвинска, а лидер региональной организации СРЗП Ирина Чиркова, претендовавшая в городе корабелов и ещё двух местах на депутатский мандат, за два дня до проведения выборов вдруг стала заместителем главы Архангельска по социальным вопросам. В итоге в протестном Северодвинске явку удалось увеличить почти вдвое, а «Единая Россия» при этом улучшила свой результат. Но важно отметить: численность избирателей возросла по сравнению с провальным 2017 годом, когда голосовать пришло всего‑то 11%.

В Поморье неуклонно снижается общественный интерес к выборам в областное Собрание: если в 2009‑м явка составляла почти 38%, то в 2013‑м она снизилась до 25%. В 2018 году, в разгар страстей по поводу пенсионной реформы, явка подросла до 29,33%, и в итоге список «Единой России» потерял 9,10% в сравнении с 2013‑м. «Партия власти», конечно, обладает большинством голосов, однако у неё уже нет былых двух третей всех мандатов.

Вероятно, негативный эффект выборов в облсобрание в 2018 году сослужил всем нам злую политтехнологическую службу. В кампаниях самого разного уровня с тех пор явка, как правило, активно «сушится», сбивается при помощи различных информационных вбросов, главным образом в отношении политических соперников единороссов.

Обильные ритуально-электоральные кровопускания не остались без последствий: авторитет политической системы, основанной на принципе многопартийности, оказался сведён на нет. Смерть лидера ЛДПР Владимира Жириновского заставила задуматься о том, что нынешняя политическая система могла быть интересной лишь поколению советских людей, воспитанных на книжках о пламенных трибунах-риторах, каковых не наблюдалось тогда на высоких партийных трибунах. Мы получили в лице экс-лидера ЛДПР российского Дантона, со всем тем, что к этому прилагается и о чём авторы книжек не очень‑то помышляли: демагогия, манипуляции, искусная игра на эмоциях…

Падение явки на выборы, наблюдающееся примерно с 2009‑го, также шло рука об руку со снижением престижа «партии власти». К 2011 году в Архангельской области «партией номер два», казалось бы, утвердилась «Справедливая Россия», сумевшая получить 21% голосов по спискам на драматических выборах в Госдуму. Но после судебного процесса по «делу Пеункова» роль второй политической силы в регионе стала играть ЛДПР. В 2018 году она сумела завое­вать девять мандатов в областном Собрании, заняв второе место после «Единой России». А по итогам избирательных кампаний последних лет в муниципальных образованиях разного уровня либерал-демократы получили третье место по количеству мандатов – их у партии 58, или примерно 5,1%. Второе место пока что занимает СРЗП, но разрыв небольшой, и, что важно, он сокращается.

Политтехнологические игры с явкой опасны тем, что уничтожают естественный полезный эффект избирательных кампаний. Вместо того чтобы навести какой‑то относительный порядок в доме, достойно встретить дорогих гостей у избирательных урн, электорату при помощи соцсетей и СМИ рассказывают реальные и мнимые гадости о реальных и мнимых политиках. Никто не подводит публично итоги работы, они даже не обсуждаются, планы на будущее также перестают обрисовываться. Выборы превратились в откровенное зомбирование, утратив какую‑либо функциональность.

Конечно, остаются ещё энтузиасты либеральной политической модели, полагающие, что проблемы коренятся не в ней, а в российской специфике, в чьём‑то «нецивилизованном» стремлении узурпировать власть. Но тенденция к несменяемости политических элит присуща самым разным смертным нашей глобальной ойкумены, и сознанием масс манипулируют повсеместно. Если в России возникают политические «династии» Зюганова, Жириновского, а конкретно в Архангельской области – Спиридонова, то, к примеру, в Литве внук Витаутаса Ландсбергиса всё продолжает и продолжает в общем‑то вполне себе комфортабельный дедушкин «крестовый поход» за торжество демократии во всём мире.

СВО «обнуляет»

В своём недавнем интервью «Правде Севера» председатель избирательной комиссии Архангельской области Андрей Контиевский говорит об усилении конкуренции на предстоящих выборах: «уже сейчас понятно, что в кампаниях 2023 года уровень конкуренции будет выше, чем в кампаниях 2022 года. Политические партии, которые хотят сохранить своё присутствие в политическом поле, также будут активно участвовать в процессах». Сложно понять, о какой конкуренции ведёт речь глава облизбиркома: между партиями или же среди кандидатов по одномандатным округам?

Едва ли борьба разных политических сил способна сегодня кого‑то заинтересовать и мотивировать на участие в выборах в качестве избирателя. Да и о чём, собственно, спорить партийным деятелям? У «Единой России» нет никаких оснований опасаться, что у нас в регионе она может потерять своё политическое влияние из-за того, что на федеральном уровне партия, как представляется, терпит одну неудачу за другой.

Бездарность, бессмысленность состоявшейся пять лет назад пенсионной реформы сегодня признают сами единороссы. Денег она бюджету не сэкономила, пенсии существенно не выросли. Просто Россия в 2018 году следовала общеевропейскому модному неолиберальному тренду, против которого, наконец, недавно поднялся отважный народ недружественной нам Франции. Подвела опять, можно и так сказать, всемирная отзывчивость загадочной русской души. Признана неудачной и оптимизация системы здравоохранения, и это тоже давно не тайна. Вот провал когда‑то распиаренной «Стратегии‑2020» единороссы стараются не замечать – замалчивают, как могут.

Но здесь, как ни парадоксально, новую тональность привносят реалии СВО. И оптимизация медицины, и разработка злополучной стратегии, и, конечно же, бессмысленно-беспощадная пенсионная реформа – это всё дело рук системных неолибералов, окопавшихся в правительстве. Все наши беды, начавшиеся с приватизации 90‑х и даже ещё раньше, с продажей нефти и газа европейским странам, теперь можно объяснять низкопоклонством перед Западом. Спецоперация «обнулила» просчёты «Единой России» на федеральном уровне, выдав карт-бланш на новые головотяпства.

Могут ли избиратели себя обманывать надеждой на изменения к лучшему в случае голосования за альтернативную политическую силу: ЛДПР, СРЗП или коммунистов? Неужели у нас будет больше шансов на материальное процветание в случае смены уставшего за 20 лет сидения в самых разных коридорах власти «политического караула», то есть нынешней правящей партии? Но самое главное даже не это: а желает ли большая парламентская политквадрига хоть что‑то менять в сложившемся порядке вещей, если выборы уже превратились в способ получения узаконенных синекур немногочисленной когортой особо приближённых?

Межпартийная конкуренция и ранее была проблематична, а сегодня, в условиях всеобщего объединения в рамках СВО, её представить просто нереально. Она может иметь место при выявлении скрытых предателей или же, напротив, несчастных страдальцев, бескорыстно влюблённых в озеро Комо: собственников квартир, особняков, земельных участков в недружественных странах. Или же чёрствых чинуш-бюрократов, не откликающихся на нужды и просьбы рядовых тружеников. Лишь кандидаты-одномандатники способны эффективно спорить друг с другом, но это теперь делается отнюдь не на языке партийных слоганов.

Что делать?

Фильм Луиса Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии» посвящён описанию гротескной повседневной реальности городских жителей, где сон и реальность порой подменяют друг друга. Современная политическая история России – она ведь об этом. Череда провалов, громких заявлений, обещаний, о которых очень скоро почему‑то все вдруг забывают.

Институт политических партий сравнительно молод – ему не больше 150-200 лет, но, как известно, всё, что имеет начало во времени, должно иметь там же и свой конец. Не исключено, что партии банально отжили своё, но это не значит, что скоро их не будет. К ним как‑то притерпелись, более того: они приобрели какой‑то сакральный характер в современном донельзя скептичном мире.

Решать проблему явки сегодня планируется при помощи ввода дистанционно-электронного голосования, а также за счёт политической мобилизации молодёжи. «Единая Россия» объявила свои праймериз политическим стартапом для тех, кто имеет амбиции и желал бы их развить. Но здесь имеется тонкость: участие в законодательной власти довольно‑таки редко, можно даже сказать, в виде исключения конвертируется в политическую карьеру. И едва ли правильно это скрывать от молодых людей, малосведущих в вопросах искусства как делать карьеру. Игорь Арсентьев, Сергей Пивков, Ирина Чиркова, Алексей Кувакин, Евгений Тютюков, а ещё раньше Дмитрий Таскаев и Эрнест Белокоровин – вот, пожалуй, и всё. Александр Чечулин, Александр Кузнецов и многие другие новые молодые главы районов и округов вошли в исполнительную власть отнюдь не из красивых депутатских кресел.

Хотелось бы надеяться, что на этих выборах политтехнологи сжалятся над измученным экспериментами поморским электоратом: скандалов и склок будет поменьше, а здравого конструктивного начала всё же как‑то прибавится. Только это способно увеличить явку, вернуть её на отметки 10- и 15‑летней давности. Скромному обаянию «Единой России» при любом итоге кампаний это точно не повредило бы.