В 1648 году Вестфальским миром закончились восемьдесят лет династических войн в Европе. С тех пор конфликтовали и воевали только монархи: короли и императоры, стремившиеся расширить свой бюрократический аппарат, увеличить армии, укрепить экономическую мощь, а главное – присоединить новые земли. Этот процесс породил нации-государства, и c XIX века начались войны между народами. В XX веке конфликты перешли в идеологическую область, и Великая Отечественная война, а затем холодная война перевели основную движущую силу прогресса в идеологическое противостояние сверхдержав, каждая из которых была, скорее, международной системой, а не национальным государством.

В 1993 году социолог и политолог, основатель журнала «Foreign Affairs» Самуэль Хантингтон издал книгу «Столкновение цивилизаций», в которой доказывал, что хоть нация-государство в нарождающемся мире и останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. После окончания холодной войны, которая четко определяла геополитический расклад, остался только один критерий разделения цивилизаций – культурный. Отсюда его вывод: в будущем войны будут не между странами, как это было раньше, а между культурами.

Нынешний век дает этой гипотезе многочисленные подтверждения. Единый вроде бы народ единого вроде бы государства Украины разделился по границе двух доминирующих культур. Одна основана на западных католических, либеральных ценностях и идет от времен Литовской Руси, вторая основана на ценностях православной имперской культуры и идет от Руси Московской, жители которой заселяли в XVIII веке земли Северного Причерноморья (Новороссии).

Хантингтон назвал основные этнокультурные цивилизации современности, находящиеся друг с другом в достаточно напряженных отношениях, в том числе цивилизации западной культуры, синской (конфуцианской) культуры, индийской культуры, православно-славянской культуры, исламской культуры. Хантингтон сделал прогноз, что самой реальной является будущая война между западной и исламской культурами, и называл исламскую и синскую культуры цивилизациями, претендующими на мировое господство. Россию социолог определял как «качающуюся цивилизацию», которая в этом противостоянии может принять любую сторону.

Сами цивилизации не являются застывшими феноменами, они живут, меняются от взаимопроникновения культурных ценностей, их энергетика растет (молодая исламская культура) или убывает (стареющая западная культура), они вынуждены адекватно отвечать на внешние и внутренние вызовы, приспосабливая свои государственные модели к ускорению социальных реакций, к изменениям доминирующих культурных ценностей. Теория ускорения социального времени говорит, что те трансформационные сдвиги, которые в Средние века занимали нескольких столетий, а в XIX и XX веках – несколько десятилетий, в конце 90-х укладывались в период жизни одного-двух поколений. Сегодня эмпирически очевидно, что происходит сжатие времени, социальные процессы идут еще быстрее и начинают сводиться к одному-двум поколенческим шагам – это 12-15 лет.

Но не все государственные модели способны к адекватным переменам. Политолог и публицист Владимир Пастухов в своей книге «Революция и конституция в посткоммунистической России» говорит об особенностях развития православно-славянской цивилизации с имперским типом государственности.

Имперское государство не может отказаться от модернизации, потому что ему требуется защита, прежде всего – от внешних угроз. Полноценная, идеально скроенная империя практически полностью устраняет внутренние возмущения. Но ключевые проблемы накапливаются снаружи, система все время боится внешних угроз, в том числе военных. Военная проблема – это проблема вечного технологического отставания, поскольку имперская стабильность достигается за счет «укрощения» индивидуальной энергии, «укорочения» творческого начала, что и приводит к сдерживанию роста и нарастанию отставания. Империя и модернизация на долгой дистанции несовместимы. Хотя на короткой дистанции, сиюминутно, империи могут оказаться гораздо более эффективными, чем демократия.

СССР был идеальной империей, учитывая уровень централизации власти, степень идеологизированности общества, масштаб репрессий, глубину идей, изначально лежащих в основании этого строя. И если рухнула даже эта «идеальная империя», то вряд ли можно сегодня создать нечто в этом роде более эффективное, чтобы оно не рухнуло в течение пары десятилетий.

Проблему выживания для нашей православно-славянской цивилизации Пастухов видит в переходе от империи к национальному государству как государственности, позволяющей принимать ценности иных культур, вести постоянную и непрерывную модернизацию системы, доказавшей это на примере достаточно долгого сохранения цивилизации западной культуры. Такой переход он назвал российской культурной революцией, масштаб которой даже трудно сейчас представить.

«Конечно, можно ничего не ломать, если мы заранее готовы проиграть, – пишет он – и через несколько веков о нас даже не вспомнят, даже не узнают, что такие существовали. Но если мы хотим вписаться в общецивилизационный исторический процесс как представители единой культуры и через пару столетий турбулентности выйти вместе со всеми качественно новым информационным обществом, одной из сторон этой многогранной культуры, тогда нам придется совершить гигантское усилие, пройти через чрезвычайные меры и заново построить себя изнутри».

Один из известных правозащитников однажды сказал: «Мы действительно никогда не станем ни швейцарцами, ни британцами, ни французами. Но мы станем другими русскими».

Очень хочется верить в это.