На самом деле, в этом году мы в середине таблицы. Мы умеренно счастливы или не очень несчастны — как кому больше нравится. Если бы не крайне низкие показатели ответов на три вопроса из шести, мы были бы на первых строчках. Чем же недовольны земляки? 75% - своим материальным положением, 79% - динамикой развития города и 64% плохо думают о благоустройстве Архангельска. И это на фоне ярких картин встречи губернатора с президентом, заседания Арктических муниципалитетов, радеющих за наше счастливое арктическое будущее, хождений глав городов и федеральных депутатов «в народ» с рассказами о развитии, благоустройстве и надеждах на улучшение нашего благосостояния. Что случилось, что надо этим «отмороженным поморам»?!

У моей бабушки была универсальная отговорка на все бытовые вопросы. В зависимости от возраста или статуса собеседника, с учетом приязни к нему и собственного настроения она, меняя интонацию, мимику и жестикуляцию, обыгрывала в ответе слово «врешь». Новость встречала этим словом, разговор поддерживала, восторг выражала, а с моими капризами и «хотелками» разбиралась словами: «Не ври мне тут!». Не нашим людям рассказывать, как можем мы подолгу общаться, используя всего пару слов и прекрасно понимая друг друга. Потому как главное в наших коммуникациях не количество слов или гламурность картинки, а смыслы, передаваемые эмоциональностью, искренностью общения.

С властью сложнее. Слов она произносит много, картинку показывает красивую, но искренности никакой. Представляю, как моя бабушка проворчала бы «не ври мне тут!» в ответ на большинство сообщаемых нам власть предержащими и их подельниками «благих вестей». Она родилась на Севере, и ее отец работал в арктических морях. Они жили здесь, а не «осваивали арктическую зону». Между теми, кто осваивает ресурсы, и теми, кто живет, ими пользуясь, - огромная разница. Для первых это средство разового обогащения, а для вторых — это то, что надо сохранить для детей и внуков. Северяне веками не имели и не просили государственной помощи, жили и развивались своим умом и своим трудом. И всегда жили небедно, были грамотны, и в Европе бывал каждый второй. Правда, до той поры, пока у государства не появлялся интерес к «северам».

Интерес был, как правило, военно-политический, за ним северян становилось не видно. Архангельский Север начинал экстренно заселяться «мытьем и катаньем», возникали города и нужные государству предприятия и военные комплексы. С новоселами приходили иная бытовая культура, цели и алгоритмы действий власти. Резкая централизация управления территорией и социумом, огосударствление экономики, ликвидация естественного для Севера производственного и логистического уклада - все это оправдывалось государственными интересами и подкреплялось государственными ресурсами. Потом государство или меняло свои интересы, или менялось само, ресурсы хирели, и Север вновь вынужден был возвращаться к естественному для себя образу бытия и хозяйствования. Это было в истории Архангельска не раз, и горожане научились интуитивно понимать свои перспективы.

Когда обсуждали проект федерального закона «О развитии Арктической зоны РФ», я посмотрел его предтечу - Государственную программу РФ «Социально-экономическое развитие Арктической зоны РФ на период до 2020 года», принятую в апреле 2014 года. Бабушкина отговорка не слезала с языка! От заявленных на первые полтора года 35 миллиардов федеральных бюджетных рублей не освоено, вернее, не выделено и половины!

У государства вновь поменялись интересы, и деньги с освоения Арктики пошли на юго-запад страны. А мои земляки, почувствовав, что возник диссонанс между планами северных руководителей и возможностями государства, отказались чувствовать себя счастливыми.