– Белла Ильинична, на собрании акционеров миноритариями будет подниматься вопрос о приватизации… Что вы им ответите?

– Что у нас есть ограничения обсуждать эту тему публично. Законодательство тех стран, которые так или иначе участвуют в приватизации российской собственности, достаточно консервативно. Оно защищает права и нынешних, и будущих акционеров, поэтому у нас, у менеджмента, есть полный запрет на обсуждение данной темы.  Если вопрос будет обращен в ходе собрания к Игнатьеву или Улюкаеву, то ответ, думаю, будет примерно такой, как они отвечают сегодня на это прессе.

– В силе ли решение выплатить акционерам 15,3% чистой прибыли?

– Да, Набсовет одобрил данный размер дивидендов. Абсолютная цифра равна 47,5 млрд рублей. Прибыль на одну обыкновенную акцию составит 14,61 рубля, что на 73,5% больше, чем в прошлом году.  Раньше платили 8-12%, так что, по моим ощущениям, акционеры должны быть довольны. Кроме того, их должны радовать и общие показатели банка. Прибыль выросла более чем на 70% – причем не за счет сокращения резервов, а за счет увеличения объемов кредитования, объема оказания услуг  и так далее. Также добавлю, что впервые в этом году мы выплачиваем дивиденды по прибыли МФСО – так как у банка довольно много иностранных инвесторов. Хочется на этот счет отметить еще и тот факт, что Сбербанк прилагает все усилия для максимизации своей прибыли. С этим связана, в частностью, деятельность по взысканию долгов. Возьмите, к примеру, известную историю г-на Степанова из «Энергомаша». Он должен нам 15 млрд руб – это же почти 5% чистой прибыли банка! Или борьба с «фродами» – незаконными списаниями средств граждан со счетов. Мы добились 100% раскрываемости данных преступлений в сотрудничестве с правоохранительными органами! За последние несколько месяцев были семь случаев «фродов» – все они раскрыты.

– А вкладчик получает деньги обратно?

– Конечно, если речь идет о чистом мошенничестве, а не утечке данных от самого вкладчика, банк возвращает деньги.

– В этих операциях, насколько я знаю, были и замешаны сотрудники банка. Сбербанк в этой связи усиливает контроль за своими работниками?

– Да, естественно. Любой «фрод» – значит где-то была «дырка». Это основание для того, чтобы рассмотреть весь технологический процесс. Делаем большие инвестиции и в технологии, и в безопасность. Банк – это во многом IT компания со специфическими услугами.

– Какие вопросы, на ваш взгляд, будут интересовать акционеров в первую очередь?

– Прежде всего, их интересуют дивиденды и курс акций. Сейчас на рынке ситуация такая, что акции дешевеют. Что будет дальше – посмотрим. Прогноз в силу понятных причин давать я не могу. Опять же, Игнатьев и Улюкаем могут ответить на данный вопрос. По поводу дивидендов – мы уже говорили, что будем доводить их до уровня в 20%. И третье, что интересует акционеров – это кредит под залог акций Сбербанка. На мой взгляд, речь идет о потенциальном пузыре. Это уже было, когда олигархи получали кредит, покупали акции, эти акции тут же закладывали, опять покупали – и стоимость акций росла, веди понятно, какими они объемами оперировали… То есть, другими словами, это очень непростой вопрос по поводу баланса справедливости торговли, справедливости цен и интересов акционеров. Нужно очень серьезно думать, как ограничить масштаб подобных операций, чтобы их влияние на капитализацию было минимальным. Думаю, за следующий год что-то решится на этот счет.

– Хочу перейти немного к другой теме. На днях госбанки критиковали за то, что они мало финансируют сельское хозяйство…

– Да, в правительстве сейчас говорят об этом. Главу правительства Дмитрия Медведева волнует, что банки снижают объемы кредитования сельского хозяйства и ставки растут. Первое – Сбербанк увеличил на 12% кредитование сельского хозяйства.  И, кроме того, ставки у нас пока не выросли. На 1 мая ставки у нас были не выше, чем год назад. Но, конечно, объективно, ставки в экономике растут.

– Давайте перейдем к ситуации с оттоком капитала. Вы были очень оптимистичны на этот счет буквально несколько месяцев назад…

– Я действительно считала, что есть все шансы избежать оттока капитала и получить приток. На чем были основан мои прогнозы? Прошли выборы, субъекты экономики сделают свои выводы и оттока капитала удастся избежать. Но все происходит гораздо медленнее. К тому же наложилась общая неустойчивость глобальной экономики. В такой ситуации деньги уходят в малодоходные, но и малорисковые активы, например в германские бонды под 0,7% годовых. Перед инвесторами стоит вопрос – сохранить.

– Как будет, на ваш взгляд, развиваться ситуация с Грецией?

– То, что происходит алогично. Макроэкономисты находятся в замешательстве. «Восьмерка» вроде бы заявила о том, что будет поддерживать Грецию. Но я в это, честно говоря, не верю. Не вижу никаких возможностей для удержания Греции в зоне евро. Повесить ее на шею Германии? Ведь Греция ведет себя все менее и менее рационально, отказываясь сокращать расходы…Никаких других способов просто не существует. Хотя мне кажется, что выход Греции из зоны евро был бы весьма показателен. У нее неизбежно резко упадет уровень жизни – и когда остальные страны это увидят, это станет наглядным уроком о необходимости соблюдения финансовой дисциплины. Почему Россия быстро справилась с кризисом 1998 года довольно легко? Потому что сильно затянули пояса. Я в Минфине получала тысячу долларов, стала получать триста. И так довольно долго жили.

– Глава Сбербанка Герман Греф был одним из авторов идеи борьбы с наличностью. Как вы относитесь к этому?

– Я полностью поддерживаю.  Хотя нужно создавать необходимую инфраструктуру, конечно. Помню, я на машине проехала 15 км, пытаясь снять деньги. Ни в одном банкомате не было. Насильно тут ничего делать нельзя. Все зависит от предложения услуги – если она удобна, рано или поздно люди начнут ей пользоваться.

– У Сбербанка огромные планы. Но какие сейчас основные риски для банка?

– Только макроэкономика, причем мировая. Глобальный финансовый кризис. Никаких других рисков я не вижу. Даже в середине девяностых, когда у Сбербанка было 40% невозвратов, у меня не было сомнений в устойчивости этого банка.