Об этом узнали его уроженцы, давно разъехавшиеся по всей стране. Несколько из них в летнюю пору отпуска приехали на родину и за свой счет, не дожидаясь никакой помощи от местной власти, памятник восстановили. Едва ли найдется человек в здравом уме, которого их поступок оставит равнодушным. Наверное, если существует еще в нашем мире патриотизм подлинный, не плакатный, то восстановление памятника подвигу своих дедов и отцов – одно из высших его проявлений. И в данном случае выражение «деды и отцы» надо понимать буквально: защищать монумент от уничтожения приехали родные внуки и сыновья тех, кто ушел из этого городка защищать Советскую Родину.

Сложность ситуации в том, что городок этот появился совсем незадолго до войны – в начале 1930-х. Сначала – как лагпункт, а позднее – как административный центр в страшной системе ГулАГа. И практически все, кто отсюда уходил на фронт, были либо заключенными, причем уголовными – осужденных по политическим статьям на фронт не брали, – либо охранниками. Наверное, кто-то из них дезертировал, кто-то «воевал» в заградотрядах, расстреливая дезертиров, но большинство честно отдавали свои жизни за Победу. Страшная штука наша история. Те, кого одни – и небезосновательно – считают убийцами и палачами, другие – и столь же заслуженно – считают героями.

У истории, тем более такой, как наша, нет и не может быть единого толкования. И это справедливо не только для времен недавних, которые еще сохраняются в памяти живущих рядом с нами. Одни помнят о том, что Иван Калита – собиратель русских земель вокруг Москвы, другие – о том, как во имя получения ярлыка на великое княжение он совместно с войском Золотой Орды подавил восстание в Твери против ханского наместника. Для одних Петр I – великий государь, сумевший обеспечить Руси «европейский вектор развития», для других – кровавый деспот, принесший в жертву своим идеям десятки или даже сотни тысяч человеческих жизней.

Толковать историю можно по-разному. Но нельзя передергивать и врать, особенно там, где речь заходит о судьбах конкретных людей. Даже если имен этих людей не осталось, как случилось на Соловках и на Колыме, в Игарке и в Магадане, Катыни и Сандармохе, Москве и Ленинграде, в сотнях, тысячах других мест по необъятной и несчастной стране.

«Копни поглубже, и любой пустырь преобразится вдруг могилой братской…» Пустырь близ ДК строителей, на котором осенью 1989 года началось строительство, – не исключение. Из трех раскопов здесь были извлечены останки 152-х человек… В 1992 они были захоронены на Вологодском кладбище, близ «Стены коммунаров» – памятника жертвам интервенции на Севере: «здесь и тот, кто убил, рядом с тем, кто убит…» Останки были преданы земле, а само захоронение – забвению. Так, к сожалению, случается у нас.

Еще в Советском Союзе, в годы горбачевской перестройки, впервые заговорили о необходимости памятника жертвам политических репрессий. Александр Городницкий, строки из стихотворения и песни которого цитируются выше, начиная с заголовка, предлагал поставить его «в Москве, на Лобном месте, напротив тех, что прячутся в стене». Однако ни до крушения СССР, ни в первые полтора десятилетия российской государственности памятник так и не появился. Лишь два года назад при участии нынешнего главы государства, активно поддержавшего создание мемориала, он был наконец-то открыт в Москве на проспекте, который носит имя Андрея Дмитриевича Сахарова – человека, которого и самого можно считать и политзаключенным. Спустя неполных два месяца в интервью «самой главной газете страны», посвященном столетию ВЧК-НКВД-КГБ-ФСБ, генерал армии Александр Бортников предпринял, по сути, попытку оправдания массовых репрессий. Его позиция вызвала резкую критику членов Российской академии наук, историков, правозащитников, но со стороны его непосредственного руководителя – главнокомандующего и главы государства – оценки, во всяком случае публичной, так и не прозвучало.

Российское военно-историческое общество ведет раскопки могил на территории еще одного места захоронения жертв политических репрессий – в Сандармохе. Согласно официальной версии, инициатором работ является и.о. министра культуры Карелии, обеспокоенный ущербом, который спекуляции вокруг Сандармоха наносят международному имиджу России. По утверждению ряда источников, раскопки ведутся на территории мемориального кладбища, имеющего статус памятника истории и культуры, без разрешительной документации. Целью раскопок является подтверждение захоронения на территории урочища жертв финской оккупации Карелии в 1941-1944 гг. Остается только вспомнить, что по официальной советской версии польские офицеры в Катыни были расстреляны немецко-фашистскими захватчиками. После десятилетий государственной лжи большая часть материалов «Катынского дела» рассекречена, на месте захоронений польских офицеров и советских граждан, репрессированных по политическим мотивам, создан мемориальный комплекс. Остается надеяться, что рано или поздно Сандармох дождется такого же государственного признания и поддержки, как памятник жертвам политических репрессий в Москве и мемориал в Катыни. Но пока историк Юрий Дмитриев, фактически открывший для нас и мира трагедию Сандармоха, вот уже почти три года (с коротким перерывом) находится под арестом по сомнительному обвинению.

Благоустройством забытого было захоронения в Архангельске занялись неравнодушные горожане, в первую очередь – профессор САФУ Наталья Васильевна Дранникова, многие годы исследующая историю репрессий в наших краях. Чуть позднее к ней присоединилась Антонина Андреевна Драчева, в то время еще депутат областного Собрания. Именно она организовывала выполнение собственно «практической части»: подготовка проекта, его экспертиза, согласование и т. д. Работы осуществлялись на средства, собранные не только по всему городу – чуть ли не по всей стране, хотя сумма сравнительно невелика – всего 115 тыс. руб.

В субботу, 21 сентября, итоги работы были представлены всем, кто этого ждал и помогал. Антонина Драчева зачитала фрагмент воспоминаний Алексея Сухановского об обнаружении останков в 1989 году. «… Людей привезли живыми, заставили лечь поплотнее в этой могиле и стреляли в уже лежащих… Все останки сопровождались остатками одежды, причем разной одежды: от шерстяных (шерстяного обмундирования, что-то вроде шинели) … до шелковых тканей».

В Архангельске появилось еще одно место, где можно вспомнить всех убиенных по чужой вине. Страшная штука история, особенно такая, как наша.