В 2021 году пуском нового полностью автоматизированного древесно-подготовительного цеха закончился очередной инвестиционный цикл Группы «Илим» на целлюлозно-бумажном комбинате в Коряжме. После ввода в эксплуатацию производства офсетной, офисной и мелованной бумаги в 2013 году компания не наращивала мощностей комбината, а сосредоточилась на проектах модернизации оборудования, снижающих воздействие ЦБК на окружающую среду. Только за прошедшие восемь лет в проекты экологической направленности инвестировано 12,8 млрд рублей. Но при этом объемы товарной продукции комбината продолжали расти. За счет чего? Об этом – интервью директора филиала Группы «Илим» в Коряжме Сергея КРИВОШАПКИНА.

За счет  внутренних резервов

– Сергей Николаевич, чем обусловлен прирост товарной продукции?

– Пятилетка с 2017 по 2022 годы была для нас успешной. Мы увеличили объемы производства продукции на десять процентов. Хотя два последних года стали временем настоящего вызова. Мы работали в условиях пандемии. И все же смогли прирасти по объемам и качеству – только за счет внутренних резервов и оптимизации операционных расходов.

Цифра человека не заменит

– Как вы контролируете весь этот огромный процесс, грубо говоря, от пня в лесу до покупателя на рынке?

– Помогает цифровизация. Причем система позволяет видеть все этапы, начиная от срубленного дерева в делянке до наката бумагоделательной машины. На харвестерной головке лесозаготовительного комплекса срабатывает датчик, который передает информацию о заготовленных сортиментах в систему обмена данными. Далее информация уходит в корпоративные сети ЦБК. Современный информационный ресурс ежедневно обрабатывает и представляет руководителям необходимые данные о производстве щепы, варке целлюлозы, объемах выпуска продукции на машинах и пресспатах, ее движении на складе, а потом и к покупателю.

Безусловно, это очень сильно облегчает нашу работу. Мы понимаем, в какой момент надо увеличить производительность оборудования, а когда ее снизить, например в периоды плановых остановов, предупредительных ремонтов. А затем – снова дать команду форсировать процесс, чтобы нивелировать текущие потери.

– То есть вы уже по сути классический «цифровой директор».

– Наверное, мой вариант – половина на половину. Потому что я учился уже не в классическом советском вузе, но еще по лучшим советским учебникам.

– Получается, цифровизация помогает видеть процесс как бы сверху?

– Существуют два типа данных: исторические – это все то, что уже случилось, что нам не изменить, и предикторы – данные, которые показывают, насколько хорош будет наш процесс через определенный промежуток времени.

Например, за 2021 год на бумагоделательной машине было столько-то поломок, она простояла столько-то часов. Это история. А в отчете по итогам года было указано, сколько на этой же машине сделано обходов, выполнено предписаний технических специалистов, каков процент предупредительных ремонтов.

Таких предикторов на самом деле много. Именно по ним можно понять, как будет работать оборудование в 2022 году. Хорошо, когда графики предикторов идут вверх. Хуже, когда стагнируют или катятся вниз.

У нас была подобная ситуация в 2020 году, когда показатели надежности стали снижаться. Проанализировали и поняли: те специалисты, которые из-за ковид-ограничений были на «удаленке», перестали наблюдать за процессами в поле, делиться информацией со всеми службами. И тогда мы перестроились: вывели людей на рабочие места, вернули прежний график обходов, осмотров, контроля. Потребовалось три месяца, чтобы восстановить предикторы.

– Значит, цифра человека все-таки не заменит.

– Может, и заменит, но только в случае, если это современное цифровое производство. Полагаю, что новый ЦКК в Усть-Илимске, который Группа «Илим» готовит к пуску, будет именно таким производством, где датчики смогут видеть и контролировать буквально все.

.

Выйти из позитива на негатив

– Как на работе комбината сказались санкции?

– Котласский ЦБК – один из крупнейших экспортеров продукции в страны Европы. Мы поставляли на европейский рынок почти 50 процентов от всего объема. И тут такое… Больше всех в этой ситуации досталось сбытовикам.

– Сколько ЦБК может работать без отгрузки?

– Наши склады вмещают около 13–15 тысяч тонн готовой продукции. Их мы заполнили бы за 3–3,5 дня. Еще есть промежуточные склады, они находятся в средней полосе России. Их емкость больше. С учетом этого наше «время дожития» составляет 20–30 дней, а дальше некуда было бы отгружать продукцию.

Конечно, можно еще грузиться в поезда, они бесконечно курсировали бы по стране. Но продать эту продукцию мы вряд ли смогли бы. В какой-то момент все равно стали бы снижать производительность.

– И это одна сторона проблемы. А другая – из чего и с помощью чего производить?

– Все предприятия ЦБП импортозависимы. Большая часть химии производится за границей. Запчасти, одежда машин, гарнитура – все привозилось из-за рубежа. К большому сожалению, российская промышленность не выпускает запчасти, механизмы, машины для нашей отрасли. Время, когда действовали отечественные заводы, производившие бумагоделательные машины, продольно-резательные станки, безвозвратно ушло в прошлое. По химикатам «время дожития» ЦБК я определил бы в три недели, по запчастям – шесть-восемь месяцев.

– Что вы сказали команде, когда были введены первые санкции?

– Специально собирать людей не требовалось. Мы и так каждый день отслеживаем ситуацию, обсуждаем новости. Сейчас, например, решали, как удержать производство, потому что химикатов оставалось буквально на считанные часы. Мониторили, сколько осталось тонн, сколько часов проработаем. Меняли рецептуру, чтобы сократить расход.

– Удивительно, что при этом в коридорах заводоуправления все тихо, спокойно, размеренно. Никто не суетится, не истерит…

– Наверное, в 90-е это было нормально, когда в заводоуправлении ходили толпы. Потому что не было сотовой связи, электронной почты, Интернета, людям требовалось больше общаться вживую.

«Илим» очень сильно трансформировал комбинат. Часть функций логистики, цепочки поставок, складов, закупок была передана в центральный офис. А производство как работало, так и работает без каких-либо серьезных потрясений.

– Но химикатов вот сейчас, весной, не было!

– Да, не было. Но и паники не было. В центральном офисе в Санкт-Петербурге работал антикризисный штаб. И на комбинате мы просто садились и обсуждали вопросы. Исторически ЦБК в Коряжме переживал неприятности очень собранно. Умел выходить из негатива в позитив.

21 день на реализацию идеи

– Понятно, что за всем этим стоит колоссальная работа специалистов. Сколько дней потребовалось, чтобы найти решение по замене недостающих химикатов для отбелки целлюлозы?

– Специально посчитал, потому что это был такой интересный кейс для всей нашей команды: от начала генерации идеи до ее воплощения в жизнь прошел 21 день. Было примерно так: собрал коллег и объявил, что сернистого ангидрида осталось на столько-то дней, а дальше включился таймер обратного отсчета. Потом появилась почти бредовая идея вырабатывать газ на участке моносульфита и передавать его на производство химических реагентов.

Но ведь раньше этот газ никто не транспортировал. А предложения в развитие уже пошли: люди предлагали: «давай так сделаем», «давай так попробуем». Каждый день в команде что-то дорабатывали, отсекали лишнее. Подключился центральный офис – они тоже считали, предлагали схемы…

– А кто первым предложил вырабатывать газ на собственных мощностях?

– Оказывается, когда-то на ЦБК были такие попытки. В 80-х пробовали это сделать, но сернистый ангидрид получился с большим количеством примесей, и от идеи тогда отказались. Этот газ – химически агрессивный. Не было механизма, как его передавать с одного участка на другой безопасно, хоть и расстояние невелико, около 600 метров. Но надо было создать необходимое давление в трубопроводе. Причем условия требовали срочно купить материалы. Что-то нашли в Самаре. Потом приобрели другие турбонагнетательные агрегаты, потому что первые четыре единицы выбраковали. Дожили до агрегатов в нержавеющем исполнении, но и на этом не остановились. Сделали заказ под себя.

– Период адаптации прошел или еще продолжается?

– Шок прошел, адаптация продолжается. Сейчас мы вынуждены работать с химикатами, которые уступают импортным аналогам. Теряем в эффективности, несем дополнительные затраты, имеем проблемы с качеством. Тем не менее продолжаем подбирать оптимальные рецептуры. Больше всего достается производству офисной, офсетной, мелованной бумаги. Воюем с латексами из Тамбова. Вроде бы получается.

– Наверное, сыграла свою роль хорошая традиция не закрывать важные участки, например корпоративный научно-исследовательский сектор.

– Роль нашей науки очень велика! Вижу в этом большую заслугу акционеров и старших коллег – директоров предприятия разных лет, которые сохранили научно- исследовательскую лабораторию (сейчас это отдел научно-технических разработок), конструкторское бюро (отдел главного конструктора). Специалисты таких служб – на вес золота. Без них у нас не получилось бы так оперативно решить важнейший для жизнеспособности производства вопрос с отбелкой целлюлозы.

Работать, не сбавляя обороты

– Коряжма интересно выстроила отношения с деревопереработчиками. Комбинат, по сути, выступает как санитар леса: забирает в переработку низкосортную древесину.

– Нам повезло в географическом смысле, потому что комбинат находится на границах сразу нескольких лесных регионов – Республики Коми, Архангельской, Вологодской и Кировской областей. Мы плотно сотрудничаем с крупными региональными предпринимателями – поставщиками и переработчиками леса.

.

Один из вариантов взаимовыгодных отношений: Лесной филиал Группы «Илим» реализует предприятиям механической переработки пиловочник собственной заготовки, а они нам отходы производства – щепу для варки. И, независимо от рыночных колебаний, которых в последнее время очень много, мы гарантированно получаем необходимый объем сырья.

Эффективным стал проект перехода на интенсивное ведение лесного хозяйства. Он показал неплохую экономику: ведем рубки ухода в тех делянках, где заготавливали лес в середине прошлого века, в пусковые годы Котласского ЦБК. Имеем короткое плечо вывозки, используем существующие дороги, экономим топливо.

– В конце мая Коряжма принимала лесной совет при губернаторе Архангельской области Александре Цыбульском. Какова, на ваш взгляд, роль власти в стабилизации текущей ситуации?

– Конечно, крайне важно на законодательном уровне решить все вопросы, чтобы бизнес мог работать, не сбавлял обороты. Мы с правительством и законодателями региона вплотную сотрудничаем на этом направлении.