Строго говоря, здесь размещалось много чего и много когда, но именно книжный магазин был почти абсолютной константой. Строительство здания завершилось в 1904-м, и помимо собственно «Зингера» первые лет десять в нем квартировал частный банк, а в годы Первой мировой войны – посольство США. Но уже с 1919-го в помещениях заработали различные издательства, в том числе «Петрогосиздат», велась книжная торговля. В 1938-м «Петрогосиздат» стал знаменитым «Лениздатом», а в доме с куполом официально открылся Дом книги.

Мне довелось посетить его в последний рабочий день – 6 февраля 2022 года. Горькое это было зрелище: почти пустые полки, распродаваемые за бесценок книги, одинаково растерянные лица у продавцов и немногочисленных покупателей… И полная неизвестность, что будет завтра. В конфликте между чиновниками и коммерсантами, вложившими огромные деньги в реконструкцию здания в обмен на долгосрочную аренду, разбирается суд. Тяжба продолжается, окончательного решения еще нет, а магазина уже нет.

Но проблема не сводится к утрате одного из символов Северной столицы. Лет десять тому назад, если не больше, закрылся располагавшийся неподалеку – на улице Желябова, снова ставшей Большой Конюшенной, – Дом военной книги. Перестают функционировать книжные магазины в других районах города. Даже федеральная сеть «Буквоед», сравнительно недавно широко развернувшаяся по всей стране и особенно в Питере, откуда она родом, кажется, стала «съеживаться». В главной столице книжные тоже позакрывались: кое-как держатся на плаву в основном филиалы Московского дома книги, а достаточно уверенно себя чувствуют только «Москва» на Тверской да «Библиоглобус», разросшийся в какой-то многопрофильный холдинг.

А что происходит у нас? Так примерно то же самое. Из четырех знаковых магазинов – «Дома технической книги» на Энгельса (ныне Воскресенской) в привокзальном, «Букиниста» на Шубина, «Подписных изданий» на Володарского и собственно «Дома книги» на площади Ленина продолжает работать лишь последний.

Обосновавшийся после ремонта в подвале универмага «Буквоед» из упомянутой уже сети чувствует себя примерно так же: вроде и ассортимент заметно шире, и возможности заказа огромные, а плотность покупателей на метр торговой площади ничуть не выше.

Книжный бизнес не выживает в жестких условиях диковатого российского рынка или мы деградируем, превращаясь из самой читающей страны мира в «банановую республику»? Может быть, мир меняется, бумага уступает «цифре»? Наверное, все понемножку имеет место. Возможность не вставая из-за компьютера стать обладателем «книги», пусть и не пахнущей пылью прожитых ею лет или свежей типографской краской, прельщает многих, а ресурсы Интернета, в том числе бесплатные, постоянно расширяются. Спрос на бумажные книги, напротив, снижается, они перестают быть «товаром массового спроса», сохранять рентабельность торговли таким товаром становится все сложнее. И, к сожалению, да: читаем мы намного меньше.

Впрочем, лишних иллюзий по поводу самой читающей в мире страны испытывать тоже не стоит: читали-то много, но далеко не все и не везде. В Архангельске были районы, где и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е годы прошлого века излишняя увлеченность книгами воспринималась примерно так же, как нынче – увлеченность лицами своего пола: человек, предпочитавший чтение в одиночестве принятию стаканА водки с друганами, вызывал подозрения. В Москве и Ленинграде дело обстояло таким же образом, а о некоторых населенных пунктах лучше и вовсе не упоминать. Миллионными тиражами издавалось идеологически значимое да учебная литература, все остальное – редчайшие исключения. Спрос на печатную книгу и подписные издания поддерживался модой, и ответом на эту моду стала жесткая шутка о людях, которые подбирают книги под цвет обоев. И все-таки чтение вкупе со средним образованием поддерживало определенный кругозор и эрудицию основной части граждан.

…В этот раз в Санкт-Петербург летел из Москвы. В аэропорту на вопрос очаровательной девушки за стойкой регистрации «Куда летите?» машинально ответил: «В Ленинград». Бедная девушка минут десять что-то сосредоточенно искала в компьютере, а потом огорченно – совершенно искренне огорченно – произнесла: «Вы, наверное, что-то перепутали, у нашей авиакомпании нет рейсов в этот город…» При всем кажущемся сходстве, это отнюдь не аналог истории про плацкартный билет до детства от Роберта Рождественского. Это, скорее, повод вспомнить плакат, впервые появившийся вроде бы еще в 30-е годы: «Если книг читать не будешь скоро грамоту забудешь». Причем именно так, без единого знака препинания.

Впрочем, чтение книг не гарантирует грамотности – это хорошо понимаешь, вспоминая некоторые объявления времен школьного детства и студенческой молодости. Нынешние объявления к лучшему не изменились, а рекламные модули и плакаты успешно наследуют те же проблемы.

Хотя мир вокруг постоянно меняется. Например, с улиц Архангельска исчез самый северный в мире трамвай, и мы уже вполне привыкли к его отсутствию. А когда-то до него основой транспорта, причем не только городского, а и вообще в любой хозяйственной деятельности, были лошади. Теперь они остались на ипподромах и в цирках, по праздникам катают детей на площадях, служат одушевленным предметом коллекционирования… Встретить лошадку, везущую хвороста воз, труднее и труднее с каждым годом. Только мощность по-прежнему измеряется в лошадиных силах.

По-видимому, нечто подобное произойдет – или уже происходит – и с книгами. Когда-то они были признаком богатства или утонченного ума и вкуса, как величайшую драгоценность их передавали от отца к сыну. Потом их сжигали на кострах в Средневековье и Третьем рейхе или призывали это сделать, как в послепожарной Москве фамусовых и молчалиных. И снова ими дорожили, а потом уничтожали, снова прятали и снова передавали как сокровище… Впрочем, почему как – они и были сокровищами. И остаются ими, по крайней мере для какого-то круга людей.

Некоторые вещи в мегаполисах заметить труднее, чем в обычных городах, таких как Архангельск. Вместо букинистов теперь появляются книжные отделы в антикварных магазинах – есть такой на Володарского, рядом с домом, где прежде были «Подписные издания»; еще один, говорят, недавно открылся на Суворова.

Возрождается забытая с советских времен практика книгообмена, правда, теперь она называется зарубежным словом «буккроссинг». Стойка в «Полюсе» совсем маленькая, а вот буккроссинг в Доме молодежи знатоки очень хвалят. Даже телефонные будки теперь приспособили для этой цели: видел, по крайней мере, две – одну снова на Володарского, напротив Литературного музея, другую – на Предмостной. Зато под цвет обоев книги теперь не подбирают, а мода превращать их в элемент интерьера в барах и ресторанах (наше «Библио-кафе» на этом фоне выглядит почти невинной библиотекой) постепенно сходит на нет.

Чем станут книги через год или через десять? Лично я в последний день работы Дома книги на Невском не удержался: купил за полцены сборник рассказов Виктора Конецкого. Да и в истории самого дома, в котором жили книги, окончательно ставить точку пока еще рано – судебные тяжбы продолжаются.