Стрелой – на острова

Когда понимаешь, что высосан городом до последней капли энергии, самое время наложить тело на тетиву Дороги и пальнуть самим собой куда-нибудь наугад, предоставив будущему самостоятельно разбираться со всем, что его ждет. Именно так я попал на Архангельский водорослевый комбинат. Предложение звучало авантюрно: четыре месяца на необитаемом острове в Белом море, без Интернета, телевидения, водоснабжения, электричества и контактов с «Большой землей», тяжелая физическая работа в море и на берегу, свежий морской воздух и непередаваемая красота.

Нас было шестеро. Мастер участка, пекарь, тракторист и три заготовщика водорослей. Часам к 10 вечера мы прибыли на старый добрый Тамарин причал, откуда можно наблюдать величественные древние башни Соловецкой крепости и золоченые купола Спасо-Преображенского собора. Однако времени на это не было. Не успев опомниться, мы уже скакали по глубоким колеям соловецких грунтовок на стареньком «Баргузине» в сторону мыса Ребалда. На маленькой пристани с несколькими «казанками» и катером, в очередной раз перегрузив поклажу, устроились в лодке.

Муксалма

На Малой Муксалме предстояло провести неделю. Нас встретили два «зимних сторожа». Показали дом - карликовую версию русской избы. Две комнаты, печь, заколоченные окна. Кровати вдоль стен и стол. Несколько керосиновых ламп разной степени пригодности. Для перевалочной базы совсем неплохо.

Работа началась с подготовки карбасов к сезону: ошкурить поверхности, проконопатить щели, забить стыки специальной смесью. То ли по неопытности, то ли по причине плачевного состояния карбаса я не достиг требуемого результата, и мой карбас потом нещадно тек весь сезон.

Затем было знакомство с двигателем и установка его на фундамент в задней части лодки. Для меня, гуманитария, серьезным испытанием стала попытка подружиться с восьмисильным дизелем российского производства и его «шморгалкой». Но все преодолимо, если ты достаточно упрям и у тебя нет другого выхода.

Впечатлила баня, которая для этих мест и условий удивительно хороша. Несколько раз удалось прогуляться по острову. Огромные грозовые тучи, кровавые закаты над стальными гребнями волн, шум сотен тонн морской воды, разбивающейся о скалы, карликовые березки, огромные кусты можжевельника, источающего острый хвойный аромат, и бескрайние мшистые пустоши - все это захватывало внимание.

Для контраста: остров завален ржавой колючей проволокой – со времен ГУЛАГа. Она вросла в мох, валялась беспорядочными кучами где попало. Она же была натянута между параллельными деревянными перекладинами для просушки водорослей.

На Муксалме еще имелась мобильная связь - на вершине небольшого холма.

Жужмуй

Через неделю за нами пришла комбинатовская «Даурия». Всю ночь мы разгружали судно на Муксалму, потом грузили свои вещи и карбаса и в конце концов, мокрые, замерзшие, ввалились в кают-компанию, заснув там же, где приняли сидячее положение. До Жужмуя шли около 12 часов: он, в отличие от остальных островов, где ведутся заготовки, - на территории Карелии.

Жужмуй встретил мелким противным дождиком и неслабым ветром, как бы сразу обозначая, что расслабляться не стоит. Деревня заготовителей - прямо на берегу: пять жилых домиков разной степени запущенности, вещевой склад, амбар для хранения и тюковки фукуса, такой же, чуть поменьше, - для ламинарии, «крыша на столбах» для просушки анфельции и совсем маленький домик, где ее складируют уже затюкованной в мешки. В первую очередь нам пришлось насобирать на берегу бревен, напилить-наколоть дров, протопить помещение. В доме стояла плотная, тяжелая сырость. Стены, одеяла, оставленная предыдущей сменой одежда - все набрякло влагой.

В бане отмыли от ржавчины и налета котлы, вымели грязь, поменяли камни в каменке. Старшие коллеги заменили старый пол новыми досками, поставили подпорки, замазали щели в печи. Баню решили топить раз в неделю, по возможности: наша работа зависела от погоды, и пока она была приемлемой, отдых оставался непозволительной роскошью.

Трактор нашли в лесу. Старый маленький Т-16. Такие в народе называют «попрошайками» - за выставленный вперед самосвальный кузов. Кабина и двигатель у такого агрегата сзади. Мастер сказал, что трактор спрятали, опасаясь «пиратских рейдов». В прошлом году на острове разграбили поселок смотрителей маяка. Почти неделя ушла на починку. Сложнее всего оказалось поднять и поставить тракторный двигатель вручную, без лебедки. Справились. Стартер не работал, поэтому машину парковали на горке, а потом дружно заводили «с толкача».

Связи не было. Даже там, где она была в прошлый год - на труднодоступном и достаточно далеком куске гранита среди моря, - телефоны «брать» отказывались. Сложно передать силу нашего огорчения. Связываться с родными оставалось только при помощи писем, передаваемых с «Даурией». Раз в месяц.

Промысел

Комбинату нужны три вида водорослей: ламинария, фукус, анфельция. И у каждого вида своя специфика добычи. Обучение косьбе «травы» (так заготовители называют все водоросли) поначалу шло не очень успешно. Требовалась недюжинная сноровка. Коса - еловая палка от трех до пяти метров длиной, с коротким косообразным наконечником, к оборотной стороне которого на манер граблей приварены длинные гвозди. Нижняя сторона косы - для скашивания куста, а верхняя - для ловли скошенного и затаскивания его в карбас. Ламинарию важно скосить с черешком, так как развешивать на просушку каждое перышко водоросли отдельно – каторга: ламинария склизкая и постоянно норовит упасть с жердин вешалов. За черешок ламинарию развешивать проще - целыми пачками. Потом у висящей «травы» черешки надо обрезать, это несложно.

В июне нас учили косить «дигитату», она объемнее и тяжелее. Ламинария «сахарина» к тому времени еще не налилась соком, лист не стал достаточно плотным и тяжелым для целесообразной добычи. Если «сахарина» - один большой лист, то «дигитата» - это много листочков поменьше на одном черешке, хотя и они достигают поистине гигантских размеров. На косьбу влияет глубина произрастания «травы», интенсивность ряби на поверхности воды, яркость освещения, погодные условия.

Фукус (его называют морским виноградом, и он действительно чем-то напоминает вертикально растущую в воде виноградную лозу) косить проще. Главное - подрезать его ближе к корню и собрать «граблями» как можно больше. Проблема только в том, что один среднестатистический куст фукуса куда тяжелее куста ламинарии, поэтому косить его тяжелее физически. Зато быстрее. Первые три месяца фукус мы не развешивали, а просто растаскивали по травяному лугу тонким слоем, а когда он подсыхал, переворачивали вилами. В августе же, когда начались дожди, фукус тоже пришлось развешивать: на земле он уже не сох.

На кошение мы выходили только в отлив, иначе водоросли со дна не достать, да и не увидеть, поэтому наша жизнь была строго подчинена лунному календарю и расписанию приливов-отливов. Пока ночи были темные, мы ходили на «драгу» раз в сутки. Драгой называют кошение водорослей еще с тех пор, как их добывали с помощью устройств, похожих на гибрид плуга с эскалатором. Но драга повреждала структуру морского дна, и водоросли там больше не росли. Поэтому варварский способ запретили. И комбинату вновь понадобились заготовители с косами, как в первой половине ХХ века.

Добыча анфельции проще. После шторма мы выходили на тот берег острова, куда дул ветер, а значит, шла большая волна. Среди штормовых выбросов искали темно-бурые «мочалки» анфельции и собирали в корзины. Не брезговали и уже подсохшими, которые оставались на верхней кромке берега после особо сильных штормов. От степени сухости зависел цвет водоросли. Иногда берег переливался разноцветьем - от темно-бурого до перламутрового, с фиолетовыми, розовыми и красными прослойками.

Пик сезона

В июле, когда ночи по-настоящему белые, мы стали ходить на «драги» дважды в сутки, в начале каждого отлива. Косили около 5 часов, затем развешивали ламинарию (или растаскивали фукус), ели и падали спать на 3-4 часа. Недели сливались в один бесконечный, беспокойный день, заставляя надеяться на сильный ветер или шторм, способный дать передышку. Оставалось только собрать волю в кулак, держаться и быть благодарным судьбе за возможность проверить себя.

В середине лета шторма пришли. И поначалу мы ликовали: появилось время на сон. Немало дел накопилось и на берегу. Требовалось намертво закрепить у причала карбаса, чтобы их не утопило и не разбило прибоем, занести ламинарию в специально оборудованные сараи, чтобы не залило дождем, затюковать высушенную траву, скиданную в большие кучи. Нужно было натаскать с берега трактором дров, распилить, наколоть, истопить баню, постирать вещи. Быт вне цивилизации требовал не меньше времени и сил, чем сама работа.

А шторма и не думали стихать даже после того, как мы все дела переделали. Напала тоска. На вторую неделю шквального ветра с дождем надоело даже читать. Выходили из дома только по неотложным делам. Сидеть взаперти было еще хуже. После вынужденного отпуска возвращение к работе мы восприняли, как праздник.

Раз в месяц приходила «Даурия», привозила продукты, посылки и письма и забирала «траву». Каждый раз это предвещало большой переполох и напряженную работу по погрузке. «Даурия» бросала якорь неподалеку от острова, мы стелили на дно карбасов грузовые сетки, ставили на них тюки и везли это добро к кораблю. Пришвартовавшись у борта, цепляли крюки кран-балки к петлям грузовых сеток, и полтонны водорослей взмывали над нашими головами и перемещались в трюмы корабля. За одну «сдачу» мы отправляли на комбинат от 8 до 12 тонн «травы».

Домой!

Безостановочно мы работали все четыре месяца, пока позволяла погода. В октябре «драги» прекратились. Начались осенние шторма. 26 октября пришла «Даурия». Мы так рвались домой, что погрузились довольно быстро. Отчалили от Жужмуя еще до темноты. Остров провожал пасмурным небом, противным дождиком и неслабым ветром. Но путь домой оказался значительно проще: шли прямиком в Архангельск.

Сутки качки, и мы - дома, в том же сером и промозглом городе, из которого уезжали. Только в город вернулся кто-то, похожий на меня, но значительно крепче, мудрее и терпеливее. Я благодарен острову, Архангельскому водорослевому комбинату и людям, которые вместе со мной претерпевали все тяготы этого удивительного приключения. Я доволен результатом.