Такую позицию озвучила в своем выступлении на профильном совете директор по взаимодействию с государственными органами власти АО «Архангельский ЦБК» Наталья ПИНЯГИНА. По ее мнению, в Лесном кодексе должен быть предусмотрен механизм, обеспечивающий достижение основных целей НЛП, – рост внутреннего валового продукта при экологических, социальных требованиях и ограничениях государства, который генерируют именно крупные лесопромышленные компании.

В настоящий момент в концепции РАН предлагается считать конкретно лесное хозяйство отраслью материального производства, обеспечивающей все потребности общества в лесопродукции, в то время как именно лесопромышленный комплекс выпускает основные виды товаров из древесины. В этой связи в концепции речь должна идти не только о лесном хозяйстве, но о лесном комплексе как единой взаимо­увязанной системе, включающей лесохозяйственную и лесопромышленную сферы.

Как отметила Наталья Пинягина, авторы концепции большинство проблем, повлекших ухудшение состояния лесов, качества лесосырьевых ресурсов, связали с якобы малоэффективной деятельностью арендаторов лесных участков, что явно противоречит здравому смыслу.

«Главным видом лесопользования является заготовка древесины, и здесь очень важно разделить лесопользователей в зависимости от масштабов лесозаготовок, – подчеркнула спикер АЦБК. – Крупные арендаторы в лице ведущих лесопромышленных корпораций не только вносят преобладающий вклад в отраслевой ВВП, но и являются наиболее ответственными в социальном и экологическом плане, чего не скажешь о мелких арендаторах. Именно крупные вертикально-интегрированные структуры строят на арендованных лесных участках лесные дороги, занимаются активным лесовосстановлением, охраняют лесонасаждения от пожаров, вредителей и болезней».

Кроме того, большинство лесных корпораций поставляет лесопродукцию на экологически чувствительные зарубежные рынки, где покупатели требуют ее сертификации. Международные организации сертифицируют лишь экологически ответственных лесопользователей, которые не только доказывают легальное происхождение древесины, но и применяют щадящие для экосистемы лесов технологии. Поэтому обвинения в адрес арендаторов в причинении ими вреда биоразнообразию лесов, по мнению представителя АЦБК, является необоснованным, далеким от действительности.

Наталья Пинягина также указала на ряд негативных моментов в существующем российском лесном законодательстве. К ним она отнесла отсутствие ясного статуса лесозаготовительной отрасли, которая, по ее словам, «повисла между двумя смежными сферами лесного комплекса». Авторы концепции предложили отнести лесозаготовки к лесному хозяйству, однако и с этим положением представители бизнеса никак не могли согласиться. Лесозаготовительное производство является первым технологическим переделом в вертикальной цепочке по выпуску продукции глубокой переработки древесины в лесопромышленных корпорациях. Зачастую леспромхозы являются как бы цехом, неотъемлемой частью консолидированных активов вертикально-интегрированных структур.

«Ну как же можно это разделить, выделить лес­промхозы из общей кооперационной структуры компаний и передать государственным лесохозяйственным организациям? Да это просто утопия!» – резюмировала представитель АЦБК.

Наталья Пинягина не согласилась и с целесообразностью передачи всех функций по владению и распоряжению лесфондом, регулированию лесных отношений на уровень субъектов Российской Федерации. Она отметила, что крупные лесопромышленные корпорации в большинстве своем носят межрегиональный характер. В их составе функционируют предприятия, расположенные в различных республиках, краях и областях, которые реализуют масштабные инвестиционные проекты по развитию производства.

В концепции отсутствуют положения по государственно-частному партнерству, хотя арендаторы готовы совместно с государством строить лесовозные дороги, создавать семеноводческие центры и питомники для выращивания саженцев, заниматься лесовосстановлением. Бизнес согласен финансировать эту деятельность, но важно, чтобы государство компенсировало хотя бы часть понесенных предприятиями затрат.

В концепции декларируется необходимость привлечения крупных инвестиций в развитие лесного хозяйства, перевода его на самоокупаемость. Однако ясного механизма, обеспечивающего увеличение инвестиционной привлекательности отрасли, в документе не представлено. Наталья Пинягина предложила вернуться к механизму лесных концессий, которые широко применялись в 20-е годы прошлого века. Они зачастую создавались в виде совместных (при соотношении долей 50% на 50%) с государством предприятий, которые занимались лесохозяйственной деятельностью, созданием лесной транспортной инфраструктуры, заготовкой древесины, лесопилением и иной лесопереработкой.

Архангельский ЦБК предлагает свой пакет поправок в концепцию новой редакции Лесного кодекса, среди которых: включение государственной поддержки крупных и ответственных лесопользователей, всесторонне обеспечивающих реализацию целей НЛП, рост эффективности лесного комплекса в целом; увеличение срока аренды лесных участков до 99 лет; снижение экспорта необработанного леса только посредством таможенно-тарифного регулирования с учетом конъюнктуры товарных рынков и местных особенностей, а не полного его запрета в лесном законе.

«Подойти к проблеме малонарушенных лесных территорий предлагается не отнесением этой категории лесов к дикой природе, как это рекомендовано в концепции. Стоит по примеру Финляндии сделать за счет государства ландшафтное зонирование, отделить особо ценные участки лесфонда и перевести их в категорию ООПТ или лесных заказников, а остальной лесфонд по согласованию с экологическими организациями разрешить эксплуатировать. Тем более в России есть хороший пример: опыт создания в Архангельской области Двинско-Пинежского заказника», – подчеркнула Наталья Пинягина.