В спектакле, как и в пьесе, нет линейно развивающегося сюжета – история о двух сестрах, вместе переживающих смерть матери и затем отправляющихся в путешествие в Амьен, чтобы найти могилу отца, собирается в единую картину из отдельных кусочков. Неожиданные и курьезные ситуации, в которые попадают на своем пути немолодые уже дамочки (от танцев в клубе до угона автобуса с последующим допросом в комиссариате), возникают флешбэками (обращениями в прошлое). Соединяясь с диалогами сестер (роли Бернадетты и Аннетты исполняют Галина МОРОЗОВА и заслуженная артистка РФ Людмила СОВЕТОВА), то переходящими в перепалку от перенасыщенности взаимными обидами, а то вдруг открывающими беззащитную, детскую сущность обеих женщин, каждый эпизод становится частью большого разговора о жизни и смерти.

Стихии игры и песка

Как это часто бывает, переосмысление пережитого и размышление о дне сегодняшнем происходит через столкновение со смертью. Но в спектакле все это будто не совсем всерьез: главной становится стихия игры. Игры в посещение крематория, в хранение праха матери и оставшихся от нее вещей, которые все время «брякают», в старой коробке из-под конфет, игры в поиск могилы отца на незнакомом кладбище... Такая игра становится возможной еще и потому, что в Аннетте и Бернадетте, как и в каждом взрослом человеке, живет ребенок.

«Из взрослых женщин они на время превращаются в детей и совершают путешествие из состояния взрослого человека обратно в детство, – говорит режиссер Алексей Ермилышев. – Главным же в этом спектакле я считаю время и поэтому продумал первую сцену с высыпающимся песком: время так же утекает, и его не вернуть. Когда становишься взрослее – тебе исполняется сорок, пятьдесят, шестьдесят лет - ты понимаешь, что мог бы что-то сделать, но уже поздно. Время – самое ценное, что есть у человека».

Песок – аллюзия и к праху, который остается после жизни. Художник Александр МЕНУХОВ в течение месяца создавал рисунки песком по мотивам пьесы, которые затем превратили в видеопроекцию (монтаж Сергея ЖИГАЛЬЦОВА). Идея художника и главного режиссера театра Андрея ТИМОШЕНКО - использовать многофункциональный нитяной или веревочный занавес, ставший основой, «экраном» для проекции и в то же время позволяющий играть часть сцен с ним или за ним, когда просматриваются лишь очертания фигур актеров. Тем более что действие пьесы происходит в очень разных местах: больничном лифте, крематории, в баре, в дороге, на кладбище, на краю скалы... Ремарки места также удачно вписались в «песочную проекцию» и упростили зрителям восприятие фрагментарно разорванного действия.

Несмотря на то, что комедия написана для двух актрис, в спектакле задействовано еще два молодых актёра – Павел КАНЫГИН и Александр ЗИМИН. Они – «слуги просцениума» и потому одновременно - врачи-санитары, работники крематория, официанты в баре, следователи в комиссариате и, конечно, молодые люди, «состоящие из одних только ног», ловко танцующие в ночном клубе. Молчаливые спутники и свидетели всех приключений, а порой и активные их участники, они кажутся то ангелами-хранителями, а то и демонами-искусителями. По словам Алексея Ермилышева, он не стал «наклеивать ярлыки» на этих персонажей, но сделал одну подсказку: белые перчатки отсылают к традиции французских мимов. Кстати, одна из их характерных черт – «преследовать» уличных прохожих, подражая движениям и походке. В спектакле же эти образы скорее противопоставлены главным героиням – в них кипит жизнь, молодая энергия и сила, которая в отдельных сценах выходит на первый план.

Кажется, что и французские хиты двух разных эпох – «Если б не было тебя» Джо Дассена и «Tous les mêmes» рэппера Stromae, такие разные по смыслу и настроению, подчеркивают пропасть между прошлым и будущим. В прошлом остались и «мужчины всей жизни» их матери, которых сестры перечисляют с нотками ностальгии, любуясь их портретами, также нарисованными песком: Шарль Азнавур, Ив Монтан, Жан-Поль Бельмондо, Луи де Фюнес, Ален Делон, Пьер Ришар, Жерар Депардье, Жан Рено, Адриано Челентано, Фрэнк Синатра… Может быть, не всех узнает сегодняшний зритель, не каждого вспомнит завтрашний.

Пожалуй, «Две дамочки в сторону севера» не вполне «черная комедия». Здесь нет высмеивания священных или «неприкосновенных» тем, но есть заигрывание со смертью. Например, почему бы не пофантазировать о том, что сказал тот или иной человек, чьи имена сестры читают на надгробиях, в последнюю минуту перед кончиной? Может быть, «А теперь оставьте меня в покое», а может – «Да кто же это свет-то погасил?», и – «брык!». В эту игру актрисы вовлекают и зрителей первых рядов – именно они держат врученные им бутафорские надгробия с написанными на них именами.

«Memento mori»

Этот мотив присутствует на протяжении всего спектакля, чему способствует не только содержание диалогов, но и сценография, главным элементом которой стала широкая больничная кровать. На ней происходят все события пьесы: по мере необходимости кровать трансформируется и в поезд, на котором эксцентричные дамы совершают путешествие из Парижа в Амьен, и в автобус, который они угнали для продолжения своего пути. Сцена в комиссариате также решена с использованием кровати: в пьесе сестер допрашивают отдельно друг от друга, поэтому в спектакле одна дает показания на своей части постели, сидя спиной к другой. Здесь выходит на поверхность, наверное, главный мотив пьесы – тема любви и заботы о близком человеке. Каждая из героинь старается взять всю вину за угон автобуса и череду аварий на себя и «предупреждает» следователя о проблемах второй – Аннетта в любую минуту может оказаться в обмороке, а Бернадетта — начать задыхаться. В этот момент, кажется, невольно проявляются их глубокие родственные чувства, которые в обыденной жизни часто скрываются не только друг от друга, но и от самих себя.

«Главное, чтобы эти проявления любви не были запоздалыми», – говорили они после спектакля. «Пьеса очень глубокая, – отмечает Людмила Советова. – Все мы думаем о том, как уйдём из этой жизни, что оставим после себя, какие слова скажем... Для меня самое важное — вовремя говорить хорошие слова. Если тебе пришла мысль о том, что ты любишь этого человека, надо сказать ему: «Я тебя люблю!». Может быть, через два часа ты его будешь ненавидеть, но надо жить здесь и сейчас».

В одной из завершающих сцен спектакля на проекции возникают фигурки двух маленьких девочек, которые становятся все меньше и меньше, удаляясь от нас, уходя вдаль по неизвестной, может быть, и им самим дороге. Вскоре Бернадетта и Аннетта уснут, словно утомившись игрой, уже покинутые этими девочками, лишь ненадолго ожившими в их душе.

«Мы сюда еще вернемся», – словно сквозь сон говорит одна из сестер, и, наверное, будет права: их сон охраняют ангелы, и значит, впереди пробуждение.