- Демид Валентинович, исходя из вашего опыта: что сильнее всего стимулирует компании запускать на конкретной территории новые проекты, а что, наоборот, отпугивает и «выталкивает» из региона?

- Главное — инфраструктура, все остальное вторично. В российской экономике — спад, лесных ресурсов в стране хватает, и не на них надо делать ставку, несмотря на близость к Центральному федеральному округу. Ради чего идти в Архангельск? Список не длинный, зато понятный: семенной картофель, для выращивания которого здесь есть уникальные условия; недра; продукция ЛПК глубокой переработки; туризм; порт. Что может мешать? Недостатки деловой и технической инфраструктуры и «входные» затраты, с ними связанные. Если в Архангельской области создастся адекватная бизнес-среда, чиновники будут помогать предпринимателям преодолевать проблемы, связанные с регулированием, вписываться в это регулирование, появятся хорошие дороги — почему бы не запустить здесь филиал? Хотя привезти сюда персонал, конечно, дороже, чем, например, в Поволжье или в центр.

- Архангельская и Мурманская области борются за роль основного плацдарма в освоении Арктики и использовании Северного морского пути, выдвигают порой дублирующие проекты транспортных узлов. Ненецкий округ тоже старается «застолбить» место ведущего игрока в Заполярье. Ставки очень высоки. С какими аргументами можно рассчитывать на размещение здесь баз крупных инвесторов?

- Если говорить в целом об удаленных от центра регионах, то можно посмотреть на исторический опыт Сингапура. В свое время его практически «исключили» из Малайзии за ужасное географическое положение и китайское большинство, но в результате это и «сделало» страну. В России классический пример — Калужская область с автопромом (сейчас его доля в общем объеме промышленного производства в регионе превышает 40%, в том числе за счет представительств Volkswagen, Volvo, Peugeot, Citroen. - Прим. авт.).

Применительно к Арктике сегодня есть две важные точки: Мурманск и Архангельск. Все остальные не совсем подходят с точки зрения климата и плотности населения. Архангельск ближе к Москве, у Мурманска есть незамерзающий порт и Норвегия под боком. Аргументом региональных руководителей, помимо географического положения, может быть твердость позиции в долгосрочных обязательствах. Скажем: «Мы для вас обязуемся создать такие-то правила игры и в течение 10 лет не будем их менять, а если станет уж совсем необходимо, спросим, а не будете ли вы против, если изменится, скажем, ставка налога года через два? И в принципе гарантируем неизменность ключевых правил, будем вам помогать: давайте вместе подумаем как. А если договоримся — это будет почти навсегда». Каким образом власть может гарантировать или обещать, что для инвестора ничего не поменяется? Например, можно сказать: «Мы ведем себя по отношению к федеральной власти и к населению так, что почти наверняка нас переизберут». Это основное, чего не хватает в России для бизнеса — уверенности в понятных правилах игры.

- Вы настаиваете на том, что для Севера полезна трудовая сезонная миграция, но в ней Архангельская область год за годом теряет квалифицированный персонал. В конечном итоге не дойдет ли до аварий на тех же самых инфраструктурных объектах, потому что не останется подготовленных специалистов?

- А где управленческая связь между миграцией и «аварийностью» бизнеса? Трубы не должны взрываться, ракеты не должны падать — это задачи менеджмента, вопросы бюджетов компаний, структур, которые управляют этими ракетами и трубопроводами. Организации используют и местный персонал, и специалистов, выезжающих на выполнение конкретных работ. Правильная практика. Кстати, большинство компаний — федеральные, московские. Так что: архангельские управленцы, как бизнес-сообщество, так и власть (тоже, по сути, управленцы), — давайте подскажем им — во что лучше вкладывать средства: чтобы вдоль трубы было чисто, дорога нормальная, местный бизнес получал подряды… От региональной власти, соответственно, логично ждать не бюджетных трат (денег-то нет!), а, повторюсь, вменяемых, предсказуемых и конкурентных условий ведения бизнеса, ориентированных всего на один показатель — рост числа частных компаний. Ну и на соблюдение федеральными госструктурами (будь то хоть морская оборонка, хоть «нефтянка») правил природопользования и выполнения профильных социальных обязательств, причем по-настоящему, а не для справки.

- Управляющий вашей компанией Сергей Макшанов заявляет: «Наш лозунг: больше санкций! Встряска нам нужна». Реалистично ли импортозамещение при настолько сильной зависимости от импорта — особенно в таких отраслях, как фармацевтическая, которую не создать «с нуля», или в промышленной технике, в которой мы явно не так сильны, как западные конкуренты?

- Импортозамещение — это, по сути, изобретение велосипеда: «Зачем будем покупать голландский, давайте свой изобретать!». Не лучше ли вместо этого взять уже изобретенный велосипед и придумать к нему что-то свое, что сделает его лучше? Казалось бы, ниши заняты. В Америке или в Китае среди стартапов - 95% банкротств, потому что большинство идей отбрасываются: не находят спроса либо неудачно реализуются. Но должен быть миллион идей, тогда из них 50 000 выживет! Это проблема наличия деловой среды и комфорта для креативности. Поэтому санкции — здорово, но лишь в том плане, что они должны стать сигналом для государства: хватит гробить собственный бизнес, давайте создавать для людей возможность зарабатывать. Правда, есть и другая сторона медали. Когда мы приводим в экономику дееспособный средний класс, который не рассчитывает на бюджетную помощь, мы получаем слишком независимого избирателя…

- «Уход России в себя кардинально снижает планку качества» — оценка из вашего интервью, в котором как раз не прогнозируется оздоровления через «встряску». Но Россия присутствует на мировом рынке во многих отраслях, и, возможно, санкции дополнительно простимулируют те направления, в которых мы уже конкурентоспособны?

- Как, если у нас перестанут покупать эту продукцию? Индийцы, например, улыбаются, кокетничают с нами, но какие истребители они закупили? Европейские. Доля России, скажем, на рынке зерна невысокая, и, как правило, это лишь средний грейд. Американцы заменяют наши ракетные двигатели, собираются выпускать свои на порядок дешевле — вот, кстати, импортозамещение. Один из высших руководителей НАСА по стратегии — очаровательная женщина, замечательный профессионал. Лично знаком. У них получится. Российский пассажирский самолет «Сухой» (Sukhoi Superjet 100. — Прим. ред.) хорош почти во всем, но это уже сильно «старая дева»: никто не возьмет, пик спроса прошел, инфраструктура под вывод модели в рынок не была вовремя создана.

Что мы можем сейчас? Лучший способ — максимальное открытие экономики, освобождение бизнеса, чтобы он мог покупать импортные технологии, видеть их и их авторов вживую, разбирать оборудование, как это делают китайцы, и создавать свое, которое будет лучше. В какой отрасли? В любой. Я не вижу причины, по которой у нас не могут быть лучшие автобусы.

Архангельский семенной картофель вообще должен стать мировым брендом.

Мы видим компании «изнутри»: у них основная энергия уходит на борьбу с государством. Если освободить их от этой борьбы, всю энергию они направят на конкурентов за границей и победят — кого-то за пару лет, кого-то за десять... В том числе и силами привлеченного из-за границы же персонала и разработчиков. Именно в этом секрет синергии китайцев и американцев в бизнесе.