А в конце октября о своем намерении свернуть площадку в Соломбале объявил владелец ГК «УЛК» Владимир БУТОРИН.

О своем видении ситуации в отрасли в интервью «БК» рассказал министр природных ресурсов и ЛПК Архангельской области Александр ЕРУЛИК.

– Александр Валерьевич, о самом неприятном лучше сразу: генеральный директор ГК «УЛК» Владимир БУТОРИН объявил о своем намерении закрыть производство на территории бывшего Соломбальского ЛДК. А ведь еще в марте этого года речь шла о создании в Соломбале лесопромышленного комплекса с объемом переработки 1,5 млн кубометров в год. Что произошло?

– Действительно, в прошлом году этот инвестпроект был включен Минпромторгом РФ в перечень приоритетных в области освоения лесов. Напомню, речь идет о строительстве современного лесоперерабатывающего комплекса мощностью 750 тысяч кубометров пиломатериалов и 150 тысяч тонн древесных топливных гранул в год, организации лесозаготовок, в том числе в труднодоступном Лешуконском лесничестве. Проект реализуется в соответствии с графиком: завершено строительство первой очереди пеллетного завода, закупается техника, готовиться инфраструктура для освоения лесфонда. Создано 312 рабочих мест.

В этом году Поморская лесопильная компания стала частью Группы компаний «УЛК». Естественно, новый собственник, который уже практически завершает реализацию второго крупного приоритетного инвестпроекта в Устьянском районе, имеет свой взгляд на бизнес-решения ПЛТ. В то же время все изменения проекта, и тем более перенос строительства на другую производственную площадку, необходимо будет обосновать и согласовать с нашим министерством и Минпромторгом России.

УЛК предлагает работникам соломбальского предприятия вакансии на своих производствах, конечно, с учетом квалификации. В любом случае люди получат все положенные выплаты.

– Вам пришлось разбираться с последствиями неудавшегося проекта Поморского лесного технопарка. Какие выводы были сделаны?

– Напомню, что это был единственный в России приоритетный инвестпроект, где объединились субъекты малого и среднего бизнеса. 18 предпринимателей заявили о готовности вкладывать деньги в модернизацию и строительство объектов лесной и лесоперерабатывающей инфраструктуры.

Однако впоследствии выяснилось, что обязательства по инвестпроекту не выполняются и Минпромторг исключил его из реестра приоритетных. Руководители ПЛТ не предприняли шагов, чтобы, во-первых, реализовывать график мероприятий в установленные сроки, а во-вторых, если что-то не получается, оперативно проинформировать об этом профильное министерство правительства области и совместно попросить в Минпромторге изменить временные параметры.

– Значит, и со стороны министерства не хватало контроля?

– Это не совсем так. Министерство действует в соответствии с законодательством, которое в то время не предусматривало проведение системных выездных проверок приоритетных инвестпроектов.

В феврале этого года Правительство РФ утвердило новое постановление (№ 190), регламентирующее реализацию приоритетных инвестпроектов в области освоения лесов: меры контроля стали более жесткими. Это и обязательство инвестора устанавливать на месте строительства веб-камеры, и проведение министерством выездных проверок не реже чем раз в полгода, и многое другое.

– Из того объема леса, который выделялся ПЛТ, сколько было вырублено? Есть ли шанс получить оставшийся лесфонд у индивидуальных предпринимателей и компаний, честно вложившихся в развитие производства?

– Для реализации проекта ПЛТ были заключены договоры аренды лесных участков на 277,3 тысяч кубометров – без аукциона и с применением понижающего коэффициента 0,5 к ставкам платы за ресурс.

Когда проект был исключен из реестра Минпромторга, следующий шаг, который мы предприняли уже здесь, на уровне министерства, – обратились в суд с иском о расторжении договоров аренды, высвободили лес из-под обязательств. Из 277,3 тысячи кубометров договоры расторгнуты на 230-240 тысяч кубов. Теперь этот лес или будет выделен под другой инвестпроект, или, в рамках долгосрочной аренды, выставлен на аукцион.

– А когда это решится?

– На сегодняшний день нормативный акт федерального уровня, определяющий критерии и порядок проведения конкурсов, отсутствует. Все субъекты РФ, все отраслевые органы власти этот документ ждут, без него торги проводить нельзя. Ждут его и предприниматели, которые вложились в модернизацию основных средств в рамках ПЛТ. Сейчас порядок находится на стадии обсуждения и доработки в связке Минпромторга и Рослесхоза.

Федеральный центр исходит из того, чтобы отсечь негативную практику, когда лес получают, а затем перепродают на корню, не занимаясь переработкой, и живут на этой «ренте». Разработаны новые критерии для участия в конкурсах, и какими они будут в итоговом тексте документа, пока сказать сложно. Но если они останутся такими, какими были в первых вариантах, круг потенциальных участников торгов сузится. Такую возможность получат только те, кто занимается переработкой, создает рабочие места, владеет на правах собственности оборудованием не менее трех лет и т. д.

– Вот так и возникают разговоры о том, что малый бизнес из леса вытесняют.

– Часто приходится это слышать, к сожалению, но на самом деле мы заинтересованы в том, чтобы малый бизнес в ЛПК развивался. Я понимаю, что есть субъекты МСП, у которых долгосрочные договоры аренды лесфонда закончились. Имея договоры на 49 лет, да по хорошей цене, было гораздо проще планировать, просчитывать экономику. Это так. Сейчас идет некий переходный период. В условиях меняющегося рынка приходится искать другие возможности, но оказывается, что к этому готовы не все.

Прежде всего, существует практика краткосрочного пользования лесами. С 2019 года начнет действовать новый десятилетний Лесной план Архангельской области, согласно которому зона лесов краткосрочного пользования (по годовым договорам купли-продажи) будет увеличена на 700 тысяч кубометров – до 2,6 млн кубов. Это как раз поле деятельности для субъектов МСП.

– Это экономически доступный лес?

– Да. Плечо доставки может быть и чуть больше, участки небольшие и разрозненные (поэтому холдингам они не интересны – «загонять» туда большие промышленные комплексы нецелесообразно), но это доступный лес для маленьких и средних производств. У нас, кстати, наблюдается ежегодный прирост показателей по аукционам на заключение договоров купли-продажи лесных насаждений, то есть бизнес этим инструментом активно пользуется. В 2016 году состоялось 142 аукциона, в 2017-м – уже 162. При этом средняя цена кубометра растет, потому что игроков становится больше.

Есть еще такая важная сфера, как обеспечение дровами населения: почему-то малый бизнес считает это направление нерентабельным, хотя там достаточно хорошая маржа.
Кроме того, крупный бизнес дает лес в субаренду...

– Может, условия такие, что и пытаться незачем..

– Они разные. Есть предприниматели, которые добиваются для себя хороших условий субаренды.
Да, пока мы не имеем возможности проводить конкурсы, может быть, у малого бизнеса и складывается впечатление, что только крупные предприятия имеют лес, потому что у них осталась возможность приобрести его в рамках инвестпроектов. Но холдинги вкладывают огромные деньги в модернизацию лесного комплекса региона, и мы должны напитать их ресурсами.

– Аукционы считаются самой прозрачной процедурой распределения лесфонда, но и в ней есть недостатки. С какими предложениями выступает Архангельская область?

– Мы поддерживаем идею прозрачности аукционов, но на некоторые моменты хотелось бы обратить внимание. Уже были случаи, когда аукционы выигрывали субъекты МСП из других регионов и лес уходил, к примеру, в Вологду или Ярославль. Случается, что на аукционы заходят сторонние организации и начинают существенно повышать цену, а потом, как правило, за лесом не приходят, потому что... становится дорого. У таких фирм может быть две цели: сорвать аукцион либо, если к ним кто-то обратится, за «вознаграждение» сняться с торгов.

Мы обращаемся с инициативами в Рослесхоз, чтобы конкретизировать нормативную базу, но этим изменениям нужна правовая и экономическая оценка.

- 2018 год отметился и позитивными событиями для всего ЛПК региона. В апреле было подписано мораторное соглашение об установлении границ проектируемого Двинско-Пинежского заказника. Можно сейчас говорить о том, что многолетние споры между лесопромышленниками и экологическим организациями по поводу этой территории позади?

- Да, это большое событие и повод для гордости, потому что вопрос действительно не решался годами, возникали конфликтные ситуации между природоохранными организациями и крупным бизнесом. Но министерству, профильному комитету областного Собрания, как модераторам, все-таки удалось усадить стороны за стол переговоров и точки соприкосновения найдены. Подписано соглашение о добровольном моратории границ заказника, есть договоренности о принципах его создания.

Натурные исследования района проектируемого заказника уже прошли. Было создано три группы, в которые вошли представители лесных холдингов, нашего министерства, WWF и «Гринпис». Все они имели возможность воочию оценить, удовлетворяет ли лес на этой территории критериям заказника, проводятся там рубки или нет. Работы «в поле» проводились в сентябре-октябре. Сейчас эти группы готовят отчеты, после изучения которых появится целостная картина: останется ли заказник в предварительно «замораторенных» чертах (сейчас это 302 тысячи гектаров, где лесопользователи обязались не заниматься заготовками до утверждения окончательных границ) или претерпит изменения. Я надеюсь, что до конца 2018 года или в первом квартале 2019-го мы все-таки решим этот вопрос.

Кстати, полевые группы параллельно исследовали редкие и исчезающие виды растений и животных для того, чтобы переиздать Красную книгу Архангельской области.

- Кто финансирует все эти работы?

- Часть денег дает крупный бизнес, часть шло по линии WWF.

– Как вы относитесь к суждению о том, что лесной бизнес, являясь основной отраслью экономики региона, вносит не такой уж существенный вклад в областной бюджет?

– Я соглашусь, что на каком-то этапе налоговая отдача была невысока из-за высокой доли недобросовестных сделок, связанных с возмещением НДС через цепочку аффилированных между собой фирм. Именно поэтому по инициативе налоговых органов, которую поддержало Правительство Архангельской области, был разработан план мероприятий по «отбеливанию» лесного бизнеса. Одним из них стала разработка Хартии в сфере оборота древесины.

В июне этого года ее подписали восемь лесопользователей: ООО «ПКП «Титан», АО «Архангельский ЦБК», ЗАО «Лесозавод 25», Лесной филиал АО «Группа «Илим» в Коряжме, ООО «Группа компаний «УЛК», ООО «Поморская лесопильная компания», АО «Онежский ЛДК» и ООО «Регион-лес».

Думаю, что в ближайшее время количество участников хартии увеличится: уже рассматриваются инициативы о присоединении к ней ООО «СКВ-Компани», ООО «Форест» и ООО «КИТ».

Участники хартии берут на себя добровольные обязательства: не использовать «серые» схемы возврата НДС, заключать сделки только с проверенными контрагентами, стремиться приобретать лесопродукцию непосредственно у производителей. Это ключевые моменты, которые играют на «обеление» лесного бизнеса.

– Хартия ведь не имеет обязательной юридической силы. Что будет, если кто-то ее нарушит?

– Игроки лесного рынка тесно связаны между собой и отлично друг друга знают. Если какое-то предприятие приобретает лес у «серого» поставщика, оно исключается из участников хартии и попадает в зону риска, в том числе в части дополнительных налоговых проверок. Кроме того, это громадные репутационные риски. Помните, как сказал губернатор: «Вы даете слово купеческое»?

Что касается других участников рынка, «доход» от возмещения НДС у нарушителей будет разовым, а в среднесрочной перспективе это означает огромные потери, потому что участники хартии с этим поставщиком или переработчиком больше иметь дела не будут.

Сейчас мы разрабатываем индикаторы, чтобы проанализировать результативность принятия хартии: посмотреть динамику деловой активности, налоговых поступлений, количества незаконных рубок и т. д. Думаю, что к концу 2018 года первые итоги этого анализа станут известны.