Сложно и долго описывать цепочку состоявшихся с середины XVIII века технологических укладов, их ведущие отрасли и виды деятельности, их ключевые факторы – технологические нововведения. Но обязательно надо отметить, что каждый из состоявшихся технологических укладов, а их было пять, имел свои особенности социальной жизни и роль государства в управлении производством и обществом, очерчивал круг стран-доминантов, определял для них новую политику. Подтвердила история и то, что каждый будущий технологический уклад зарождается в недрах текущего и вступает в силу, когда последний исчерпывает свою возможность и теряет эффективность по увеличению нормы прибыли.

Расстрелянный в 1938-м и дважды – в 1963 и 1987 годах – реабилитированный российский экономист Николай Кондратьев, основоположник теории экономических циклов, сделал долгосрочный прогноз до 2010 г., предсказав окончание пятого цикла в 2011-2013 гг. и наступление в связи с этим очередного экономического кризиса. Не ошибся, чем подтвердил, что в теории технологических укладов (циклов) есть глубокая социально-экономическая логика. 

Мы уже используем термин «цифровизация», и даже президент вдруг стал говорить об «эпохе цифровизации» и первенстве Москвы в этих технологиях перед Торонто и Сиднеем. О наступлении новой «цифровизационной» экономики заговорили солидные управленцы и экономисты. То есть пятый технологический цикл, названный в конце семидесятых «электронно-космическим», а в новом веке «эпохой информационных технологий», взрастил в себе технологии, которые формируют новую экономику и на порядки увеличивают производительность труда и норму прибыли. Первые из них мы увидели в начале века – генная инженерия, вторые в конце первого десятилетия – нанотехнологии, сейчас стали свидетелями внедрения технологий работы с большими массивами информации (данных) – «блок-чейновых», цифровизационных технологий.

Но, согласно теории технологических циклов, нас ждут и серьезные перемены в социальной жизни, политике, и не только экономической. Герман Греф, выступая с лекцией в Президентском центре Б.Н. Ельцина в Екатеринбурге, сказал: «Несколько слов относительно уроков Стэнфорда. Первый вывод, который мы сделали для себя, или первый ключевой тренд, который они считают трендом нового времени, это демократизация информации. Ничего нельзя будет спрятать, ничего невозможно спрятать. Даже если какую-то информацию похоронить под землей, то на основе технологии больших данных можно будет вычислить с очень высокой степенью вероятности, что это событие имело место. И это принципиально новый тренд, к которому мы абсолютно не готовы. И вообще переход на который надо осмыслить». Греф знает, что говорит. Он не только крупный экономист и менеджер, он серьезный политик.

В 2013-м Джон Кин в работе «Демократия и декаданс медиа» системно описал воздействия информационных технологий на социальную жизнь общества и ввел понятие «демократизации информации». Он считает: «Нет ничего удивительного в том, что культура коммуникационного изобилия пробуждает различные политические идеи. Поскольку к Интернету каждый день подключается более миллиона новых устройств – настольных компьютеров, мобильных телефонов, телевизоров и других гаджетов, это дает повод указывать на то, что текущая революция не только поколебала устоявшиеся бизнес-модели, но также изменила жизнь миллионов людей, бросила вызов всем застывшим иерархиям власти и авторитета. Она питает обнадеживающие разговоры о цифровой демократии, сетевом обществе, кибергражданах и вики-правительстве, о третьей стадии демократического развития, на которой дух и сущность античной прямой демократии воплотятся в сетевой форме».

Информационная эпоха переходит в нечто новое, пока непонятное, но уже воздействующее на нас. Общество теряет приватность. Публичность ныне обращена на все личное, неприкосновенность частной жизни не гарантирована. Мы видим, как активно вторгаются в информационное поле «разоблачения» органов власти, сенсационные факты о темных коррупционных делишках в правительстве, растратах средств, махинациях в сфере бизнеса, социальном секторе и публичных органах. Все это начинает менять систему взаимоотношений власти и общества. В условиях демократизации информации и коммуникационного изобилия кажется, что ни одна организация и ни один руководитель в правительстве, бизнесе или общественной жизни не защищены от политических проблем.

Пока не исследован, но уже явно виден и воздействует на нас еще один тренд, порожденный информационной эпохой и получающий новую технологическую поддержку в «эпоху цифровизации». Увеличивается число и влияние на власть и общество так называемых «неизбранных представителей» – авторитетных публичных фигур, которые завоевывают общественное внимание и уважение благодаря различным формам медийного освещения и комфортно себя ощущающих за пределами электоральной политики. Неизбранные представители расширяют горизонты политического влияния, обретают жизненно важные роли в эпоху коммуникационного илия, даже если они не прошли через формальные выборы. И это серьезный вызов традиционному государству.

В канун «остро политического» 2018 года действующей власти особо важна и необходима содержательная и достоверная повестка будущего. Но это трудно, особенно в период смены эпох – технологических циклов. На федеральном уровне, хоть и косноязычно и не очень понимая суть, заговорили в актуальных терминах и понятиях.

Интересно, о чем заговорят в архангельской провинции?