Оговорочка «по Фрейду». Зигмунд Фрейд считал, что каждая такая оговорка означает закрытое в глубине подсознания желание. Причем подсознание формируется в основном социальными отношениями, а самые значимые их них – отношения классовые.

У социологов много концепций социальной структуры общества. Не так давно ведущее место отводилось социально-классовой структуре, по которой общество представляет собой взаимодействие трех основных элементов: классов (ядро социальной структуры), общественных прослоек и социальных групп. Карл Маркс ввел единственное основание вертикального рассмотрения структуры классового общества – обладание собственностью. Вся социальная структура общества сводилась фактически к двум уровням: класс собственников и класс, лишенный собственности на средства производства.

Во времена социализма возникла теоретическая «напряженка» – один из классов был искоренен, а второй вроде бы получил права на средства производства. Меня тогда на лекциях по политической экономии учили, что теперь у нас вновь два класса – рабочие и колхозное крестьянство, а между ними прослойка – интеллигенция. Экзамен сдавать было надо, и я особо не задумывался, кто прав, Маркс или учебник.

Но наука живет и развивается, и советский социолог академик Татьяна Заславская в 1991 году обнаружила в социальной системе России три группы: высший класс, низший класс и разделяющую их прослойку. Основу высшего составила номенклатура, объединяющая высшие слои партийной, военной, государственной и хозяйственной бюрократии. Низший класс образуют наемные работники государства – рабочие, крестьяне, интеллигенция. Социальную прослойку между ними составили те социальные группы, которые обслуживали номенклатуру: руководители, журналисты, пропагандисты, преподаватели и другие категории обслуги элиты.

Сегодняшняя социология утверждает, что в России сформировалась качественно новая, предельно поляризованная социально-классовая структура с полюсами в виде высшего класса, в который вошли те, кто реально обладает правом распоряжения средствами производства, управляет организацией общественного труда и перераспределяет в свою пользу значительную долю общественного богатства (высший уровень чиновничества и политиков, олигархическая буржуазия и т. п.) – с одной стороны, и полудеклассированные наемные работники – с другой, при весьма тонком и неустойчивом среднем классе, который точнее было бы назвать средним социальным слоем. При этом глубочайший, не имеющий аналога в современных индустриальных странах характер приняла стратификация общества по имущественному благосостоянию.

Наш земляк Питирим Сорокин, ставший знаменитым американским социологом, теоретически доказал, что существует точка насыщения, дальше которой общество не может двигаться без риска крупной катастрофы. По мере приближения к этой точке надо либо проводить реформы по перераспределению богатства через систему налогообложения, либо будут большие проблемы, в которых поучаствуют широкие социальные слои.

Значительный квалификационно-деятельностный потенциал высшего класса в принципе мог бы сделать его основным субъектом технологического и социально-экономического прогресса, что обеспечило бы ему высокий социальный престиж. Однако генезис этого слоя на базе прежней номенклатуры, а также высокая коррумпированность делают его имидж в глазах населения скорее отталкивающим.

Ну, приехали… Будущего ни по Марксу, ни по Сорокину... с Заславской не хочется!

И здесь, как всегда, западная наука «влезла» со своей новой классовой теорией. В 2002 году Ричард Флорида издал книжку «Креативный класс. Люди, которые создают будущее». В ней он утверждает, что социальная ткань общества меняется не случайными и хаотичными преобразованиями, но движущей силой человеческой креативности, играющей ключевую роль в экономике и обществе.

Принято считать, что мы живем сейчас в «информационной» экономике или «экономике знания». Однако более существенная истина заключается в том, что современная экономика приводится в действие человеческой креативностью. Креативность – «способность создавать значимые новые формы» – превратилась в основной источник конкурентного преимущества. В экономике наших дней креативность – это масштабная и непрерывная практика. Соответственно, креативность выступает в качестве наиболее ценного товара, не являясь при этом собственно товаром.

Креативность исходит от людей. Несмотря на то, что человека можно нанять на работу или уволить, его творческие способности нельзя купить и продать или включить и выключить по желанию, а рост креативного класса требует максимально возможной свободы, его вообще можно обрести лишь там, где существует минимум ограничителей, выстроенных государством или отдельными его представителями.

Вот оно, новое классовое противоречие, неразрешимое. Наш высший класс свободы «креативщикам» не может дать по определению. У нас их может быть «ровно столько, сколько нужно государству».

Сегодня Россия выбирает свой путь развития. По Флориде, мы либо предоставляем обществу максимально возможные свободы – и тогда в нем формируется креативный класс XXI века, либо мы дозируем свободы в духе XIX – ХХ веков – и тогда имеем экономику прошлых столетий.

Я, пожалуй, соглашусь с Ричардом Флоридой: другого выбора у нас нет.