– Раис, когда ты впервые приехал в Архангельск, каким он был?

– Для меня Архангельск – теплая старая деревянная игрушечная лодочка, которая уже прошла много рук, вся затерлась, но такая уютная! Этот образ сформировался еще в детстве, когда читал книги Бориса Шергина (Удивительное дело, что мальчик с Урала знал Шергина). Я рос в горах, и для меня было загадкой: какое оно на самом деле – Белое море?

Впервые в Архангельск приехал в 2014 году. Тогда для меня это была «доска, треска и тоска». Доска и треска – понятно, а тоска – по солнцу. Его практически не было. В 16.00 уже темно. Как такое может быть? А сейчас доска, треска и Радость! Я бывал в Архангельске в разные времена года, но в этом году впервые приехал летом. Летом в высоких широтах много солнца. И в этом году я впервые побывал в поморской деревне и понял, что культуры башкир и поморов очень похожи: у нас огромное пространство, где скачут табуны на вольном выпасе, а у вас – рыбы. Ну, и еще гостеприимство!

– Почему ты приехал на поморскую землю? В чем тебе видится потенциал развития туризма?

– Глубинка бывает разная: есть промышленные центры со старыми заводами, как в Башкирии, даже области Севера очень разные. В Вологде есть замечательная деревянная архитектура, но там нет моря, в Мурманске есть море, но до исторических поселений далеко, Карелия – это тоже совершенно другая земля.

Два ключевых момента: хорошая транспортная доступность Архангельска – всего полтора часа перелета из Москвы, и уникальность поморских селений. Если бы я организовывал маршрут по Архангельской области, обязательно бы их показал, например, Пурнему, где есть деревянная церковь XVII века. Я не поверил своим глазам. Это же дерево! Как оно могло так хорошо сохраниться? Чудесно! Здесь все как будто застыло в XVII, XVIII, XIX веках. В Москве и центральной России все быстро меняется, на месте одного строения тут же возникает другое. Сейчас невозможно представить, чтобы там жили по укладам Средневековья. А тут живут! Жизнь в поморских деревнях застыла, как в янтаре. Сюда стоит приезжать ради машины времени, ради настоящей сохранившейся Руси. Все вокруг стало иным, а эта церковь стоит неизменной.

Невероятно здорово узнавать традиционные промыслы поморов: сходить на рыбалку, за морошкой, проникнуться суровым северным морем и вообще подсмотреть их жизнь. Я приехал сюда именно за этим. Тем более национальный парк «Онежское Поморье» совместно с Segezha Group организовал экологическую тропу «Птицы, рыбы и киты», которой я прошел. Заодно познакомился с северным опытом создания таких троп и сравнил со своим, уральским.

– Сейчас очень популярны экологические тропы. Но их организацией, как правило, занимаются госучреждения, в задачи которых входит экологическое просвещение или реализация проектов подобной тематики. Ты по собственной инициативе проложил маршрут протяженностью в 500 километров, немыслимый для пешей прогулки, не привлекая грантовую или другую помощь государства. Какой смысл видишь в собственной тропе? Что она для тебя значит?

– Тропы – это такая коммуникация, способ передвижения, который свободен от технологических усовершенствований. Ты идешь по ней совершенно так же, как делал это древний человек. Сейчас не нужно идти за добычей, например. Тропа превратилась из сугубо практической в познавательно-развлекательную штуку. Сначала путешествуешь по территории, а потом по самому себе. В начале пути задаешь себе вопросы, а в конце на них отвечаешь.

Я шел и думал: зачем я это делаю? Ответ был сложным, а не «42». Тропа связана с моим родом. Тропа – это я весь. Тут мы были с дедушкой, тут мои отношения с горнозаводской историей моей родины. В XVIII веке по рекам возле гор и лесов росли заводы, и эти заводы неразрывно связаны с моей тропой. Рядом похоронено много немцев. Ходишь и думаешь: как соединить все это? Я осознал, какая удивительная многослойность у моей культуры: встречаешь и башкирские, и русские топонимы, буквально проходишь через разные периоды истории.

Дедушка возил меня в детстве на высокогорный покос. Когда через 30 лет я шел по альпийским лугам и чувствовал запахи трав, я подумал: было бы классно передать это людям! Хотел увековечить свое детство. И решил сочинить свою тропу. Но нельзя взять и просто повести людей куда-нибудь, надо создать некий дизайн маршрута: соединить исторически значимые места, памятники, собрать самые красивые виды.

Я – амбассадор Южного Урала, а это синташтинская культура, аркаим, если ты знаешь. Это мои предки, которые живут здесь уже 3000 лет и приручили лошадей, представляешь? Я создал этот маршрут, чтобы себя продолжить. Я через эту тропу до сих пор себя познаю. Она связывает меня из детства и меня сейчас.

Но знаешь в чем дело? Шергин и Писахов – это ведь тоже моя культура. Я бы уже не был собой и без них тоже.

…Оказавшись в компании деревянных усадебок Чумбаровки, Раис сразу же идет здороваться со своим любимым сказочником и северным художником Степаном Писаховым за руку: «Ну, здравствуй, здравствуй, мой хороший». Он знакомит подписчиков с Сеней Малиной, пробует местную кухню и делится сияющей фотографией, где он смотрит, как в океане полярного света сливаются море и небо. Подпись: «Старик и Море».