Новая промышленная революция, по мнению большинства экспертов, уже стучится в дверь. Каждая предыдущая на порядки повышала производительность труда, и мировое сообщество получало новое качество жизни: в странах-лидерах – по сути, в остальном мире – как ориентир.

О первой промышленной революции рассказал Адам Смит в работе «Исследование о природе и причинах богатства народов» в 1776 году. Инновации в разделении труда позволили перейти к фабричному производству и поднять производительность на два порядка. Инженер-изобретатель стал главной революционной фигурой. Вклад, который делают в мировую экономику природные ресурсы и системы их обращения, несопоставимо уменьшился по сравнению с вкладом инженерных изобретений.

Вторую промышленную революцию связывают с ростом экономической роли технологических предпринимателей. Экономист и социолог Йозеф Шумпетер ввел понятие предпринимателя-индивида, функцией которого является производство инноваций, новаторство. Главной фигурой второй промышленной революции стал технологический предприниматель. Новые технологии в металлургии, химической промышленности, транспорте и энергетике, связи и сельском хозяйстве вновь позволили к началу XX века резко повысить производительность труда и улучшить качество жизни. Шумпетер не только ввел предпринимательство как ведущую позицию в процесс экономического развития, но и поставил знак равенства между инновацией и продуктом предпринимательской деятельности, дав теоретическое обоснование инженерно-предпринимательскому партнерству, ломающему старые структуры рынков и создающему на их месте новые, осуществляя «созидательное разрушение».

Третья промышленная революция началась с внедрения «научных принципов организации труда» американским инженером Фредериком Тейлором, впервые показавшим разрыв между возможностью кратного роста эффективности производств и тем, что делают реальные руководители бизнеса. Он предложил перенести методы разделения и специализации работ по производству различных типов инженерных знаний в сферу руководства, организации и управления. Тейлор «расщепил» знание, необходимое для управления технологически усложняющимся производством, на восемь различных групп – видов менеджерской деятельности, размещая их на разных уровнях, этажах организационно-управленческой деятельности. И это вновь резко ускорило рост производительности труда.

Но к середине прошлого века третья промышленная революция породила два негативных фактора, сдерживающих развитие. Стала резко расти и цена самого управления. В каждом продукте, которым мы пользуемся сейчас, доля прямых и косвенных управленческих затрат составляет от 50 до 80%, а уровень накладных расходов в себестоимости вертикально-интегрированной компании вырастает в некоторых случаях до 800%. При этом степень влияния этой профессиональной группы на рост производительности труда и темп освоения новых технологий падает.

Второй проблемой стала работа госаппаратов многих стран, в которых «естественный» уровень частной деловой активности слабее, чем в странах – лидерах технологической гонки. Они создают институты и механизмы, «компенсирующие» неготовность государственной и социально-профессиональной организации этих стран к промышленной революции, «компенсирующие» придушенную государством инновационную активность технологического предпринимательства. Параллельно искажалась структура основных экономических параметров – в первую очередь, цен на те ресурсы, которые необходимы для осуществления предпринимательских проектов. Это стало выдавливать технологических предпринимателей в регионы с меньшим влиянием госаппарата на экономику.

Заметьте, в разговоре о революционном повышении производительности труда мы ни разу не упомянули о пресловутой роли инвестиций…

Блестящий английский экономист и философ XIX века Уильям Джевонс ввел по отношению к предпринимательским вложениям термин uninvestment, который можно перевести на русский как «разынвестирование». Предприниматель не инвестирует, а превращает исходный капитал в работающую деятельность, и ключевым вопросом здесь является следующий: успеет ли предприниматель построить компанию, воспроизводящую ресурс для своего функционирования, за то время, на которое у него хватит имеющегося капитала? Лимит времени «разынвестирования» – вот главная проблема, решать которую предстоит следующей промышленной революции.

За последнее десятилетие мировая экономика столкнулась с ранее не существовавшим феноменом – серийным технологическим предпринимательством. У этой новой формы организации предпринимательского процесса еще нет общепринятого имени – их называют инновационными сетями, предпринимательскими артелями, стартап-студиями или фабриками по производству стартапов. Но всех их объединяет одна характеристика: их массовым продуктом стали новые технологические бизнесы. Они серийно замысливаются, разрабатываются, производятся и продаются, и основной стоимостью бизнеса является время, затраченное на процесс бизнес-экспериментирования, «упакованное» в форме новой компании.

Серийное строительство технологических компаний – это вторжение в «святая святых» предпринимательства, в непередаваемое искусство немногих гениев бизнеса. Это очень похоже по своей логике на то, что 120 лет назад и реализовалось в профессии организатора-менеджера, а 300 лет назад – в инновационном разделении труда.

Описывать суть героя новой промышленной революции долго, да и литературы по теме достаточно. Главное – понять, что экономику развивают не инвестиции, а инновации. Инвестиции идут вслед за инновациями. О инвестиционных политиках в нашей стране и регионе не говорит только ленивый.

Об инновационной политике области я что-то не слыхал…