Самый северный в клане

Правила Вернизобера, обеспечившие его непотопляемость, просты. Первое: предпринимательством надо заниматься семьей. Многочисленные братья и дядья — это часть бизнеса. Второе: родственники должны правильно рассесться по этажам власти и в нишах предпринимательства - кто в Архангельске, кто в столице, а кто и за границей.

В XVIII веке Вернизоберы, всем представлявшиеся голландцами, жили в шести странах на трех континентах. Архангельский Вернизобер был самым северным представителем клана.

Предок российских Вернизоберов, Соломон — сборщик налогов в Лангедоке, во Франции. Первый Вернизобер, прибывший в Россию, — Соломон Соломонович старший (1670-е — 1732 годы) приехал в страну в конце XVII века. Торговал рожью через Архангельск, арендовал склады в Немецком дворе. С 1715 года жил в Москве. О его сыне Соломоне Соломоновиче младшем и пойдет речь ниже.

Правила Вернизобера, обеспечившие
его непотопляемость, просты.  Одно
из них: предпринимательством
надо заниматься семьей. 

Другой сын Соломона-старшего, Франц Вернизобер, в 1740-х годах занимался негоциацией в Петербурге, после был управляющим делами всесильного при императрице Елизавете Петровне графа Шувалова. Непотопляемость архангельского Соломона-младшего обеспечил Франц Вернизобер. Франсуа Матье Вернизобер, брат Соломона старшего, работал у Джона Ло, казначея британского Королевского банка и главного сборщика финансов Индских компаний, считался богатейшим человеком.

Архангельский историк Степан ОГОРОДНИКОВ пишет: 

«…Царь в 1723 году разрешил иноземцам приезжать в места рыбных промыслов со своею солью и учреждать надлежащие заводы. Охотники явились в лице бранденбургского торговца Вернизобера, который испрашивал исключительного дозволения на 15 лет ловить в Коле всякого рода морскую рыбу, зверей и даже китов, покупать рыбные и звериные продукты у других промышленников, строить заводы и амбары, солить и сушить рыбу, отпускать все эти продукты за море на собственных кораблях. 

Но такая просьба превосходила уже границы возможного, и Вернизоберу было отказано на основании, что исключительное-де право, иностранцу дарованное, может причинить российским промышленникам великий вред и разорение. Одно только в проекте Вернизобера понравилось Петру — мысль о китоловном промысле, которою он решил воспользоваться по-своему. В 1723 году, учреждая китоловный от казны промысел под дирекциею Неклюдова и Вернизобера, царь повелел: 1) «начать пятью кораблями, оные сделать у города Архангельского, ловцов вывести из Голландии, матросов употреблять русских…»

История с китоловными судами закончилась печально — китолов «Грунланд Фордер» разбился у Зимнего берега Белого моря, остальные два с повреждениями добрались до Шпицбергена и в 1726—1729 годах поймали всего четырех китов и пять белых медведей. Монополия компании превратилась в скупку у поморов их добычи с морских промыслов по низкой цене и перепродажей по высокой, в том числе в Архангельске. Что не радовало местное население.

Неудача или зломыслие?

В 1723 году Соломона Соломоновича Вернизобера-младшего назначили директором казенной китоловной компании. Она не выполнила своих задач, промысел не получил развития, и казна понесла большие убытки. В 1732 году на Вернизобера поступили первые жалобы, а через три года его за нанесенные убытки отставили от должности. Убыток составлял 26 608 рублей 59,5 копейки, эти деньги удерживали у него в течение трех лет. К тому же Соломон вел рискованные коммерческие операции и в 1720-х задолжал казне почти 9300 рублей. Его недвижимость в Москве отписали в казну и назначили к продаже.

Казалось бы, стечение нехороших обстоятельств, не повезло, бывает. Совершенно другой смысл в неудаче с китоловной компанией можно найти в заключении коммерц-коллегии, изучившей обстоятельства дела. Коллегия не называет фамилии, но в причастности Соломона-младшего нет сомнений. Деятельность Вернизобера тянет на «умышленное причинение ущерба государственной компании по сговору с третьими лицами и в их пользу». Как бы предательство ради личной выгоды национальных интересов страны. Правда, Вернизобер не был российским подданным, как и многие приехавшие в ту эпоху в Россию лучшие семьи Архангельска.

Провал китоловного промысла
 не сломал карьеру Вернизобера. Удивительно,
но его продолжали считать
незаменимым специалистом.

«Коммерц-коллегия понимала истинные причины неудачи и писала: «Убеждена, что иностранные служители к ловлению китов не только какое усердие показывают, но и всякое зломысленное препятствие чинят, имея, без сомнения, в том тайный запрет от своих магистратов и торгующих людей, занимающихся тем же китовым промыслом, чтобы не дать ходу нашим промышленникам, как и прежде сего о заведении фабрик российских гамбургцы и голландцы всяким образом тщилися чинить», - указывал Степан Огородников.

Провал китоловного промысла не сломал карьеру Вернизобера. Удивительно, но его продолжали считать незаменимым специалистом.

К слову, в правила Вернизобера входило еще одно — выгодно работать не с торговцами, а с не умеющими организовать «экономику» чиновниками, облеченными доверием правительства. Они не считают копейки, в их финансовых решениях присутствует некая легкость. Таким партнером-работодателем для Соломона-младшего стал барон Курт фон Шемберг, «специалист» горного дела из Саксонии, приглашенный в Россию фаворитом императрицы Анны Иоанновны Бироном. В Архангельске Шемберг руководил секретным металлургическим заводом на Валдушках, где серебряную руду с острова Медвежий переплавляли в слитки. За спиной барона стоял Бирон, которому как фактическому правителю России не с руки было воровать открыто.

Историки Ирина ГУЗЕВИЧ и Алексей КРАЙКОВСКИЙ отмечают, что в 1739 году Вернизобер заключил контракт с бароном Куртом Александром фон Шембергом для выполнения обязанностей директора сальных промыслов берг-директора Шемберга, которые находились в Архангельске: 

«Эти промыслы были пожалованы в монополию Шембергу императрицей Анной Иоанновной. Вернизоберу было назначено жалование в 600 рублей и квартира… Шемберг дал ему полные полномочия, которые, похоже, позволяли Вернизоберу даже выпускать векселя от имени Шемберга. Поскольку в 1741 году в кассах компании не хватало наличности для оплаты счетов и выплаты зарплаты, Вернизобер выпустил векселя на сумму 3000 рублей».

В 1742 году Архангелогородская губернская канцелярия неожиданно взяла Соломона-младшего под арест и потребовала сдачи дел. Под караулом из офицера и 12 солдат Вернизобера отправили в Москву. Выяснилось, что в 1740 году по книгам компании чистой прибыли было 7336 рублей 17 копеек, а в 1741 году — только 4067 рублей 70 копеек. Вернизобер уверял, что падение доходности компании связано с тем, что почти не было сала для продажи, и отрицал свою вину в разорении промысла. При этом он требовал недополученную зарплату.

Быть нужным власти

Чутье подсказало Вернизоберу, как выжить и в этот сложный период. Шел 1742 год, престол заняла Елизавета Петровна, а Бирон отправился в ссылку. Вернизобер понял, что следствие проявляет больший интерес не к нему, а к его бывшему начальнику. Соломон Соломонович «сдал» горнозаводчика и начал консультировать следствие по бухгалтерии барона. Еще одно правило Вернизобера — не гнушаться перебежать от сильного к еще более сильному, быть нужным власти. 

Казалось, после истории с Шембергом Вернизоберу пора на отдых — вряд ли кто рискнул бы иметь с ним дело. Оказалось не так! Именно в результате следствия «верхние этажи» власти увидели ценность Вернизобера-предпринимателя. То, что он снова сдаст начальников, «верхние этажи» не беспокоило — себя во власти они считали вечными. Ключевую роль в возвращении Вернизобера на передовые позиции архангельского предпринимательства сыграл Франц Вернизобер, управляющий делами графа Шувалова.

После того как в 1748 году зверобойные промыслы в Ледовитом море и торговля салом были переданы в монополию на 20 лет Шувалову, Соломон Вернизобер младший стал управителем промысловой конторы (Кольской китовой компании), ведавшей делами графа на Севере, включая сальные промыслы и торговлю в Архангельске. Также он учредил собственную фирму «С. Вернизобер».

Благодаря С. Вернизоберу Европа узнала историю четырех мезенских поморов, после кораблекрушения проживших на Шпицбергене шесть лет. Их вещи отправили на сохранение работавшему в Академии наук Петру-Людовику Ле Руа. 

Рассказ о запредельных трудностях
морского промысла на Севере был
нужен Соломону для повышения
собственной доходности.

Вернизобер опросил поморов и с их слов составил историю шестилетней зимовки (1743−1749), которую в специальном письме передал Ле Руа, а последний использовал в своем сочинении об этом необычном событии, указав на труд и помощь Вернизобера.

Рассказ о запредельных трудностях морского промысла на Севере был нужен Соломону для повышения собственной доходности: трагедия объясняла, что морской промысел без таких специалистов, как он, невозможен. 

Надо было еще оправдаться перед Европой, где Вернизоберов хорошо знали, - как-то объяснить, почему Соломон оставил китоловную компанию, а затем Шемберга с огромными убытками. Пустить слухи ложным путем: пиар-ход, работающий тысячелетия! И это правило подхвачено Вернизобером — в 1745 году находившиеся в Петербурге английская и голландская компании просили об определении на место их браковщика бывшего директора при гренландских промыслах Соломона Вернизобера.

Соломон Соломонович был крупным, удачливым дельцом — представителем семьи международных предпринимателей, «продуктом» своего времени, прекрасно улавливающим направление ветра, использующим свои правила, где главное — личная прибыль и выживание, а мораль и деловая этика где-то за горизонтом.

Источник: ИА REGNUM