– Светлана Александровна, вы профессиональный строитель и реставратор. Почему решили воплотить эту идею, чем она вас привлекла?

– Занимаясь реставрацией и сохранением памятников истории, я постоянно задавала себе вопрос: «Почему был уничтожен старый Архангельск?» Поиск ответа, по сути, и лег в основу книги, а вот форму подачи материала – из газетных строчек – подсказал Алексей Липницкий, именно ему принадлежит идея собрать фактологические документы из СМИ разных периодов ХХ века.

Замысел до гениальности прост. Газета отражает нерв времени, так сказать, дух современника разных событий. Ни одному, даже самому талантливому исследователю не удастся настолько погрузиться в «эпоху».

Разве мы в XXI веке сможем написать, например, о 1920-1930-х годах более емко, чем журналисты того времени?

Процитируем хотя бы: «Архангельск состоит из одиннадцати букв, в которых только три гласные. И это – на одиннадцатом году революции! За что боролись?!» или «Некоторые строители капризничают, пытаются строить с прихихесами, из строганых досок. Урезонить таких строителей, заставить строить дешево!»

Как видим, ответ о современном биче ЖКХ города – аварийном жилом фонде – кроется в качестве строительства того времени. И так во всем!
Так что мысль вспомнить об издании 15-летней давности на страницах «Бизнес-класса» – дело знаковое! По сути, вы, редакция, стояли у истоков зарождения книги. Позднее идея использования газетных и архивных документов легла в основу многих изданий по архитектуре, спорту, войне 1941-1945 годов других авторов. Среди моих «трудов» логическим продолжением «современника» стала книга «Архангельск – век минувший» – это совместная работа с краеведческим музеем и типографией «Правда Севера» к юбилею города в 2009 году.

– Может, припомните наиболее интересные моменты при работе над книгой? Открылись ли неизвестные ранее тайны или какие-то удивительные штрихи в истории города? Увидели ли вы параллели с современным Архангельском?

– Книга задумывалась таким образом: город с одной точки! Фото до и после. Сравнение рубежей XIX-XX и XX-XXI веков в истории Архангельска. Многое не получилось, позднее этот пробел был исправлен в дополненном переиздании: «Архангельск – век минувший». Тайны никакие не открылись, а вот многие «файлы» сложились, стали понятны проблемные аспекты современного города, градостроительные ошибки, сказывающиеся на нашем бытии сегодня.

Болезнь гигантизма 1930-х повлекла за собой создание «Большого Архангельска», к городу присоединили островные территории и поселки лесозаводов бывшего Архангельского уезда. Созданная в 1930-е годы разобщенная планировочная структура негативно влияет сейчас на градостроительную политику, эффективность работы инженерной, транспортной и социальной инфраструктур, интеграцию систем в централизованные сети. Попытку исправить ошибки предприняли в 1960-1980-е

годы. Развал СССР остановил все начинания, городу в одиночку не справиться с комплексом проблем, а если не исправить ошибки – проблемы начнут и далее нарастать, как снежный ком.

Что касается изучения истории города, создания исторических экскурсов в СМИ, то скажу, что, безусловно, говорить, писать, а в некоторых случаях и кричать, – надо!

Порой не только горожане, но и чиновники не понимают истоков неблагополучия города, отсюда и ошибочные решения.

Уничтожим «Архангельск»

Архангельск состоит из одиннадцати букв, в которых только три гласные. И это – на одиннадцатом году революции!

За что боролись?!

Это протяженно сложенное, одиннадцатизначное слово многих смущает.

Да и как не смущать?

За одиннадцать лет революции у нас изменились не только старые названия, но и кое-что посущественнее. Как много городов по СССР переменили свои старые имена. Только наш северный город, сейчас центр Северо-Восточной области, сохранил свои одиннадцать нескладно сложенных знаков во всей своей нетронутой «святости» в честь какого-то архангела.

«Архангельск!»

Возмутительно!

В самом Архангельске почти все улицы, проспекты, переулки, площади уже давно переименованы, имеют новые, революционные названия. Нет уже давно ни Соборной, ни Благовещенской, ни Полицейской, ни даже Лютеранской улиц, а есть более соответствующие названия, отражающие грандиозный процесс, который именуется – революция в быту.

Несправедливо и вредно это старое название потому, что оно отдает ветхостью и плесенью церковных и монастырских стен, что нам, строителям новой культуры, становится тошно.

Ведь как могут судить о центре Северо-Восточной области где-нибудь вдали – в Москве, в Ленинграде и т.д. Подумают – затхлый, провинциальный городишко, усеянный церквями и монастырями.

А в действительности посмотреть на наши заводы, собирающиеся быть «Всесоюзной лесопилкой», на наши рабочие клубы, на улицы нашего города в любой революционный праздник!

Что вы найдете во всем этом «ангельского» или «архангельского»?

Наш город вырос из старой оболочки, именующейся «архангельской», и ее надо сбросить, как изношенную, истрепанную, грязную одежду. Надо надеть новый костюм, подарок революции, в честь нашего гигантского строительства, в честь будущего Северного края.

Долой – «Архангельск»!

Даешь – «Беломорск»!

Вопрос с переименованием города не только назрел, но и перезрел. Этот вопрос должен быть предметом широкого общественного обсуждения именно сейчас, когда наш город становится центром Сев.-Вост. области.

Еще раз:

Долой – «Архангельск»!

Даешь – «Беломорск»!

Плетцов («Волна», 26.07.1928 г.)

Судьбы

Север есть Север. Главное время года – зима, главная бытовая задача – борьба за тепло. Исконный здешний дом, как и корабль, – «машина для жизни», приспособленная работать во враждебной агрессивной среде. Дом насквозь функционален, как корабль. Или как северный зверь. Наука доказала – у животных на Севере соотношение поверхности тела и его объема минимально, ведь поверхность это испарение, потеря тепла. В мороз сильнее всего мерзнут уши – вот и у домов здешних нет лишних выступов: шестигранник – сруб и усеченная призма-крыша.

Архангельск, может быть, – самый антисоветский город в России. Бог хранил и хранит его от политизированности, но нигде, наблюдая сегодняшнюю жизнь, не видишь так ясно, наглядно и просто, что случилось тут восемьдесят лет назад и восемьдесят лет потом тихо-тихо догнивало.

Название города забыли снести после революции. Местные власти вообще трижды обращались в Москву насчет переименования – вместо позорно-религиозного имени предлагали Ломоносовск (вслушаться – хулиганское, в сущности, имечко), Сталинпорт, даже какой-то загадочный Михеевск… Бог весть от чего, но не стали. Зато улицы в городе перекрестили почти все. Сами названия им говорили, что город – ворота в мир и ворота для мира. Поскольку их заперли, то улица Бременская переименовалась в «пер. Широкий», Американская – в Советскую, Английская – в Маяковскую, Французская – в Челюскинцев, а Норвежская – вообще в Красных Партизан. Улица Соборная стала наказанием для многих поколений трамвайных кондукторов, самоотверженно пытавшихся произнести фамилию Карла Либкнехта. Чтоб этому Карлу было не одиноко, в Карла Маркса переименовали улицу Кирочную. Она раньше упиралась в кирху так же, как Соборная – в собор. Их снести не забыли, как не забыли взорвать костел, синагогу, мечеть, английскую церковь, а также Успенскую, Рождественскую, Благовещенскую и Михайлово-Архангельскую с одноименным монастырем, давшим когда-то имя городу. Все они стояли на набережной, идущей вдоль устья Северной Двины, все придавали неповторимый силуэт городу, представавшему перед корабельщиками всего света…

…Потрясающий, хоть эклектичный здешний расцвет деревянной архитектуры именно рубежа веков закономерен. Помимо привезенных новоселами европейских манер и традиций, были к нему привлечены лучшие российские силы. Шло строительство Северной железной дороги, в Архангельском коммерческом клубе (тоже изумительном резном особняке) на устроенном в честь его балу признавался в любви к впервые им увиденному городу член правления строительства Савва Морозов, а другой Савва, и тоже член правления, командировал на Север двух коренников своего «абрамцевского кружка» – Константина Коровина и Валентина Серова. Они вернулись очарованные сказочным колоритом, и эти настроения отразились на работе всей «команды Саввы Мамонтова», на архитектурном оформлении четырехсотверстной трассы – от зданий вокзалов до будок стрелочников и водонапорных башен. Все они приобрели налет изысканной модерновой «а-ля-рюскости», все чем-то напоминали избушку на курьих ножках, построенную той же командой в Абрамцеве для «девочки с персиками», Верочки Мамонтовой.

Могли разве подумать Саввы, что через четверть века в статье «О продовольственном налоге» Ленин напишет: «К северу от Вологды… полудикость и самая настоящая дикость»…

А. Черниченко («Культура», 19.02.1998 г.)