– Владимир Викторович, каких успехов в шахматном мире вы добились за последний год?

– Самая грандиозная для меня новость – это присвоение международного звания «Мастер ФИДЕ по шахматной композиции» Всемирной федерацией шахматной композиции. В истории Архангельской области такое произошло впервые. Кроме того, по моим наработкам в 2024 году прошёл первый в мире чемпионат по решению шахматных задач и этюдов среди молодёжи, в номинациях которого были заявлены младшие, средние и старшие классы. С 1995 по 2016 годы я проводил ежегодные шахматные конкурсы среди детей и молодёжи в средствах массовой информации Архангельской области. Как оказалось, больше никто ни в России, ни в мире этим не занимался. На международных шахматных конгрессах я рассказывал об этом опыте, давал консультации, ведь привлечь молодёжь не так-то просто. Получается, Архангельская область поучаствовала в зарождении нового направления чемпионата мира. И я с удивлением отмечаю свою причастность.

– Почему вы, увлечённый шахматами человек, говорите о том, что шахматная игра сегодня теряет смысл?

– Сейчас все знают теорию, знают, как хорошо играть и как защищаться, и практически все партии сходятся в ничью. А что дальше? Смысл игры в классические шахматы пропадает, а этого допустить нельзя. Не так давно появился роман Алексея Конакова «Табия тридцать два», где шахматы стали сутью государства и где автор как раз поднимает серьёзную проблему – конечность шахматных версий.

В шахматном мире обсуждалась идея улучшения шахмат Фишера, который для изменения начала игры предложил переставлять фигуры в стартовой позиции между собой по-разному, чтобы была рокировка. Эта идея пропагандируется как новая, как развитие шахмат на новом уровне. Действительно, когда ничейность стала проявляться на соревнованиях, их начали проводить по шахматам Фишера. Я посмотрел, подумал и понял, что есть более интересное решение. Я проработал его при помощи искусственного интеллекта по оригинальности и развитию, используя нейросети Grok, Chat GPT и DeepSeek.

– Чем шахматы Фишера отличаются от классических шахмат?

– Классическая расстановка фигур известна всем. На основе этой игры существует теория, которой владеют все шахматисты. Фишер предлагает менять фигуры в стартовой позиции – например, конь меняется с ладьёй, ладья – со слоном. В этом случае начало, дебют, уже невозможно сыграть по книжкам. Здесь появляется новизна. Люди, выбирающие шахматы Фишера, играют уже не в теоретические шахматы, опираясь на ранее полученные знания, а продумывают ходы сами. Но при такой игре возможны всего 960 расстановок фигур. Следовательно, меняется только дебютная часть, а это 10–15 ходов. Когда же фигуры выводятся на поле, мы снова возвращаемся к классическим шахматам и ничейности партий.

– В чём же уникальность вашего решения, то есть шахмат Кузьмичева?

– Я решил, что менять фигуры не нужно – лучше закрыть одну клетку на шахматном поле. По данным нейросети DeepSeek, если закрывать нечётное количество, кто-то из игроков случайным образом может получать преимущество. В повседневных играх можно закрыть одну клетку, но на соревнованиях – лучше две или четыре. Случайным образом закрываются те клетки, где фигуры не расставлены. И это меняет не только дебют – это меняет теорию. Ведь теория основана на том, что все поля действуют. И если они закрыты, никто не может воспользоваться знанием теории, да и опыт прошлых игр не поможет. Соответственно, играть будет чистое мышление. Можно посадить перворазрядника и гроссмейстера – и может получиться так, что именно последний проиграет, если перворазрядник играет здесь и сейчас, а гроссмейстер всегда побеждал за счёт знания теории. В шахматах Кузьмичева – всё с нуля: у кого живее ум, тот и будет выигрывать. Работают не запоминание, не зубрёжка, а именно то, какое решение ты принял здесь и сейчас. Уходят проблемы теории и ничейности. И можно ещё очень долго играть в шахматы.

– Как вы пришли к этой идее?

– Я понял, что идея Фишера не решает проблему, ведь теория Фишера тоже появится, как и в классических шахматах. Необходимы другие решения. В шахматной композиции бывают такие задачи, где, как усложнение, обрезается клетка. Я подумал, что это можно перенести на шахматную игру – она станет интереснее и живее. Нейросеть мне кое-что подсказала, я проработал свою идею, отладил её и выложил в социальную сеть «ВКонтакте». DeepSeek отметил, что моя концепция совершенно оригинальна – никто раньше такого не предлагал. И, конечно, мне хотелось бы провести соревнования, используя шахматы Кузьмичева, среди любителей шахмат Архангельской области.

– Возможно ли появление теории в случае с вашими шахматами?

– Теории здесь сложно появиться. Если шахматы Фишера имеют 960 вариаций расстановки фигур, то в шахматах Кузьмичева – десятки тысяч позиций. Они возникают при разных сочетаниях и случайным образом. Несколько тысяч лет понадобится, чтобы разработать теорию. Правила здесь те же, что и в классических шахматах, но появляется усложнение, которое ликвидирует теорию, которая, собственно, не нужна для интересной игры в шахматы. В настоящее время теория необходима для соревнований, но этот путь к победе я считаю не очень правильным. Хочется, чтобы люди сегодня, как и в древности, не зная теории, играли в шахматы по-настоящему. Теоретические знания мешают, вредят, ведь ты пользуешься шаблонами. А игрок сам должен продумывать решения. Убери у мастеров и гроссмейстеров теорию, ещё неизвестно, как они будут играть. Они и сейчас играют хуже, чем Анатолий Евгеньевич Карпов. Уровень выигрывающих соревнования сегодня ниже, чем у Карпова в своё время. Он хорошо продумывал сложные вещи, успевал находить решения и реализовывал их, не допускал грубых ошибок. Игра его была более чистой и изящной. У нас с ним схожее понимание красоты игры.

– Ваше первое художественное произведение «Луна в подарок» – тоже о красоте игры в шахматы?

– Я давно разрабатывал идею о том, как шахматная композиция может влиять на общество, какие она может дать результаты, чем она может быть полезна, и хотел реализовать её на художественном уровне. Выстраивание шахматных композиций – это не игра и не забава, она имеет стратегическую направленность и, я уверен, может принести пользу личности, обществу и государству. Технически выдавать идеи мне не так интересно, а вот подача в фантастическом сюжете может облегчить их понимание. В моём романе все государственные должности получают те, кто лучше решает шахматные композиции. Объявляется конкурс, и тот, кто показывает лучший результат, получает право выбора должности. Мне кажется, польза такого шага может быть просто огромной. Я и сейчас вижу, что многие известные люди, предприниматели играют в шахматы. Они незримо участвуют в решении мировых вопросов.

– Как увлечение шахматами может влиять на нашу повседневность?

– Люди ходят на тренировки и качают мышцы, а здесь тренируется мозг. Ты любую проблему можешь прорабатывать лучше – лучше продумывать последствия, лучше понимать причинно-следственные связи, находить не два варианта решения проблемы, а восемь. У увлечённого шахматами появляется больше каналов принятия информации – за это как раз отвечают решения. Ведь чтобы решить шахматный этюд, нужно полностью проработать ситуацию, включая ошибки. В шахматных партиях так не получается. Если мы создадим армию производителей-решателей, это будет мощно, ведь они нацелены на создание нового продукта. И то, что сейчас выглядит утопией, в будущем может стать неизбежностью.