«Гори все синим пламенем» – не иначе как эта идиома характеризует отношение к старым, уютным по начальному замыслу и оригинальным по архитектурному решению деревянным домам. Можно сокрушаться: да, все имеет свой век, и таким образом оправдывать бездействие. Но эти дома имеют особый статус памятников регионального значения – необходимы конструктивные мысли и решения.

В начале весны пожар повредил дом Е. Вальневой на улице Серафимовича, 35, а 12 мая синее пламя поглотило дом капитана дальнего плавания П. Гринфельдта на пр. Советских Космонавтов, 64 (на снимке). В аварийном состоянии этот дом находился более 10 лет. Сотрудники научно-производственного центра по охране памятников истории и культуры Архангельской области наведывались туда в эти годы. По словам начальника производственного отдела центра Марины ИВАНОВОЙ, в 2012 году на окошках еще висели шторки, а в 2017-м уже наблюдалась полная разруха: заходи кто хочет, смотри, фотографируй – дом стоял без хозяина.

Все ответственные ведомства были в курсе. Исход был предсказуем, тем более что место для новой застройки шикарное. После пожара, по оценкам специалистов МЧС, здание восстановить невозможно. Но в научно-производственном центре припоминают аналогичную историю с почти счастливым завершением.

«Был прецедент. Доходный дом Патрушева на проспекте Ломоносова, 167 сгорел почти 20 лет назад, его разобрали, сохранив несколько уцелевших элементов, – рассказала Марина Иванова. – Недавно ближайшие участки начали застраивать. Несуществующий памятник архитектуры хотели вывести из Государственного реестра объектов культурного наследия. Однако Министерство культуры РФ отказало по причине того, что сохранились обмеры, фотографии, то есть дом можно воссоздать. Сейчас благодаря участию бизнеса достигнуто согласие на выполнение проекта, но поставят реплику на другом месте. Полагаю, с домом Гринфельдта ситуация будет схожей. Никто из реестра его не выведет, то есть разровнять место и застроить чем-то современным не получится. Москва просто «завернет». Все измерено и зафиксировано. Это муниципальное имущество, и бремя по восстановлению ляжет на городскую администрацию».

Перед администрацией же стоит дилемма: «На что потратить деньги – на людей или на памятники?». Об этом сказал глава Архангельска Игорь ГОДЗИШ на мартовской пресс-конференции, обосновывая позицию «прохладного» отношения муниципалитета к архитектурному наследию. Градоначальник сообщил, что, например, консервация дома Е. Вальневой обойдется в 6 млн рублей, а реставрация – в десять раз дороже.

«У 50 тысяч человек в городе нет нормального жилья, – напомнил Игорь Годзиш. – И при этом надо 60 миллионов потратить на то, чтобы отреставрировать один только пустой дом Вальневой. Вопрос, куда потратить деньги – на людей или на памятник, очень тяжело решать. Поэтому нужно привлекать средства из внешних источников. Да, полномочия по сохранению памятников истории и архитектуры лежат на нас. Значит, будем исполнять судебные решения. Но при этом количество людей, которые живут в нечеловеческих условиях, продолжит расти».

Мысли о том, что делать с памятниками архитектуры, которые в отличие от рукописей горят, высказал архангельский краевед Владимир СТАНУЛЕВИЧ.

.

Прежде всего, по его мнению, правоохранительные органы должны заняться поиском поджигателей. «Не махнуть рукой, дескать, это была развалюха, а вспомнить, что на развалюхе висела табличка с надписью: «Охраняется государством». Памятник считается памятником до тех пор, пока остается 20% строения. Долг правоохранительных органов – найти поджигателя. Иногда следы ведут к застройщикам, – рассуждает Владимир Станулевич. – Интересно знать, кто претендует на место, где стоит дом П. Гринфельдта, или возле него. Если земля под домом Гринфельдта уже отведена под какой-то проект, то конфликт заранее заложило городское управление архитектуры, оставалось только ждать пожара».

Город не должен допустить такого же конца еще для нескольких домов, пребывающих в полуразрушенном состоянии. Пока они памятники – городская власть должна их беречь и спасать: «Нанять сторожа, завесить здание полотнами, как культурные власти делают, огородить забором. Так в Москве и в Питере: даже если реставрация не начата, а памятник под угрозой уничтожения, его ограждают. Если городская администрация ничего не предпримет, значит, ждет пожара. Это бездействие или халатность конкретных лиц. Не столько обломки горят, сколько дискредитируются государство и закон, раз «памятник охраняется государством», – отмечает Владимир Станулевич.

Самое сложное, что предстоит сделать городской власти, – найти вариант спасения деревянных памятников архитектуры. Отсутствие денег на реставрацию и готовность застройщиков поставить на этом месте современный жилой комплекс – не повод пустить все на самотек. «Это повод отвести хороший участок в центре города, освободить максимально от платежей, гарантировать подключение к коммуникациям и поискать инвестора, который разберет и сохранит остатки здания, сделает проект его реставрации или ремонта, перенесет дом-достопримечательность на новое место и займет под офисы или жилье. Если такая задача требует обхода чрезмерных ограничений по реставрации, дом надо вывести из перечня памятников, но сохранить его», – уверен Владимир Станулевич.

Достойным примером он считает поступок главы Якутии Айсена НИКОЛАЕВА, который присоединился к проекту #СохранимПамятникиЯкт и взялся возродить к жизни уникальный образец деревянного зодчества – мельницу. Николаев и к якутским бизнесменам обратился с предложением выбрать по памятнику истории и культуры и восстановить их.

А в Архангельске один за другим горят последние исторические дома.

Прямая речь

Любовь ШАПОВАЛОВА, инженер-строитель, кандидат технических наук, исследователь и пропагандист северного зодчества:

– Эти дома-памятники, как ни жаль, не спасти. Почему? На Чумбаровке для них уже нет места. А там, где они стоят, все-таки нужна новая застройка. Сохранить на старом месте невозможно – они слишком обветшавшие. Изначально каждый дом предназначался для одной семьи, но потом это были коммуналки, а их жильцы не берегли. Лучше все же построить новый дом по старым чертежам, чем перетаскивать гниль. Ведь старая древесина заражена грибками, идет биологическое разрушение, которое практически невозможно остановить.

Жизнь идет, и что-то отмирает. Может, пройти по опустевшим старым домам, которые пока еще не сгорели (речь сейчас не о памятниках архитектуры), снять художественные решетки, дверные полотна, оконные блоки с красивой расстекловкой, зачастую сделанные в стиле «модерн». Но другой вопрос: кто за это возьмется и где хранить декоративные элементы? Это музейная тематика, и, может быть, лет через 50 они будут большой ценностью. В советские годы, когда разрушали храмы, кто-то же подбирал обломки иконостасов, прятал царские врата, церковную скульптуру – именно архитектурные элементы, детали. Зато какая великолепная выставка именно деталей интерьеров церквей была несколько лет назад в архангельском музее изобразительных искусств! Может, придет время, когда мы оценим и оставшиеся декоративные элементы архангельского исторического домостроения?

Все культурное наследие области сберечь невозможно, как бы ни хотелось. Но давайте сделаем упор на шедеврах архитектуры: замечательных деревянных церквях в Ижме, в Зачачье, в Ракуле, требующих срочной нашей помощи, и исторически ценных жилых домах города.